Хищник. Том 1. Воин без имени
Шрифт:
2
Город Виндобона, так же как и Базилия, вырос вокруг гарнизона, охранявшего границы Римской империи. Но Виндобона во много раз больше, суетливей и населенней, чем Базилия, потому что стоит на пересечении нескольких римских дорог на берегу быстрой, широкой и суровой реки Данувий, самом оживленном из всех речных путей Европы.
По этой могучей реке плавали не просто ялики или рыбацкие лодки; здесь можно было встретить грузовые суда, такие же большие, как и морские корабли. Они приводились в действие множеством гребцов, иногда занимавших две, а то и целых три скамьи, а если ветер был попутным, продвижению кораблей помогали квадратные паруса, которые располагались наверху, на мачтах. Эти грузовые суда путешествовали без всякого риска быть
158
Быстроходные суда (лат.).
159
Современный г. Линц на территории Австрии.
160
Современный г. Осиек на территории Хорватии.
Крепость Виндобоны, укомплектованная Десятым легионом Гемины, могла бы вместить по крайней мере шесть гарнизонов такой же численности, как в Базилии; ее окружали многочисленные прочные крепостные валы, ямы, рвы, колья и пики. Крепость располагалась на возвышенности, которая выходила на узкий рукав Данувия, но город вокруг крепости уже давно занял берега вдоль русла реки.
Виндобона не была, подобно Базилии, скоплением простых скромных домишек, cabanae и мастерских. Большинство зданий здесь были из камня или кирпича, многие из них занимали значительную площадь и имели три или четыре этажа. В Виндобоне было множество роскошных особняков, терм, публичных домов, постоялых дворов для путешественников, складов и рынков, протяженных крытых галерей, которые вмещали лавки, кузницы и всевозможные мастерские. Однако рядом с внушительными зданиями сплошь и рядом скрывались небольшие уютные таверны и изысканные маленькие лавочки, торгующие драгоценностями, шелками, духами и другими редкими товарами. В Виндобоне было множество храмов, в которых молились различным языческим богам, потому что население города состояло из людей различных национальностей и верований. Похоже, христиан здесь было не слишком-то много. Во всем городе я увидел только одну католическую и одну арианскую церковь; обе были маленькими, непритязательными и ветхими, тогда как другие храмы выглядели весьма впечатляюще, о них явно хорошо заботились и не скупились на их содержание.
Во всем остальном Виндобона была вполне современным, цивилизованным и даже изысканным городом, совсем как Рим, хотя, разумеется, и значительно меньшего масштаба. А еще Виндобона считается древним городом. Во всей империи она уступает по возрасту только самому Риму. Местные историки утверждают, что примерно во времена Ромула и Рема был образован и их город (и спорят по поводу планов улиц): якобы некое примитивное и теперь уже давно исчезнувшее кельтское племя разбило постоянный лагерь на том месте, где теперь находится Виндобона. Это поселение выдержало испытание временем; примерно три сотни лет тому назад Марк Аврелий укреплял северные границы Римской империи — то есть всю территорию вдоль южных и восточных берегов Рена и Данувия — дозорными башнями, castellan [161] , аванпостами и создал один из своих аванпостов здесь.
161
Крепости (лат.).
Тиуда помалкивал, пока мы проезжали по окраинам города, он начал громко восхвалять меня и мое великолепие, только когда мы оказались в самой Виндобоне. Я при этом притворился смертельно скучающим. Изумленные прохожие стали приветствовать меня, когда мы направились по широкой улице в ее дальний конец, где виднелся высокий частокол крепости. Спустя какое-то время Тиуда прекратил выкрикивать свои панегирики и, по-прежнему двигаясь во главе нашей процессии, состоявшей из двух человек, принялся обращаться к каждому, кто оказывался у нас в поле зрения:
— Скажите мне, люди! Назовите мне самый лучший, самый великолепный и самый дорогой постоялый двор в этом городе, потому что мой венценосный frauja согласится только на самое лучшее жилье!
Местные жители наперебой предлагали различные места, но большинство сошлось на том, что постоялый двор, который содержал некий Амалрик по прозвищу Толстая Клецка, лучше всего отвечает нашим требованиям. Тиуда ткнул пальцем в одного из мужчин, который сказал это, и велел:
— Тогда веди нас туда! — Затем он ткнул пальцем в другого горожанина, который также рекомендовал нам это место. — А ты, добрый человек, беги вперед и объяви о нашем прибытии Амалрику Толстой Клецке! Таким образом, у него будет время вместе с семьей и слугами встретить нас у дверей, приветствуя Торнарекса, самого знатного гостя, который когда-либо удостаивал заведение Амалрика своим посещением.
Такое невероятное нахальство со стороны Тиуды заставило меня покраснеть и ужаснуться в душе. Но, к моему удивлению, оба мужчины ему подчинились. Один из них тут же сорвался с места, а другой не только пошел впереди наших лошадей, но и присоединился к крикам Тиуды: «Дорогу! Освободите дорогу Торнарексу!» Поэтому я постарался подавить в себе угрызения совести и только удивленно покачал головой. Очевидно, Тиуда был прав: объяви себя Кем-то, поверь в это, и ты действительно станешь этим Кем-то.
Постоялый двор и в самом деле был прекрасным — кирпичное здание в три этажа высотой, с фасадом и дверьми, украшенными почти так же ярко, как и в Хальштате. А хозяин заведения и вправду оказался похож на клецку, такими же толстенькими и низенькими были и вышедшие нам навстречу женщина и двое молодых людей — очевидно, жена трактирщика и его сыновья. Вне всяких сомнений, они надели на себя свои лучшие наряды и явно сделали это в спешке, потому что некоторые части костюмов сидели на них криво. Двор перед deversorium был полон слуг, которые также вышли вперед, чтобы поприветствовать меня: на одних были надеты передники, другие держали в руках черпаки или метлы из гусиных перьев. Из нескольких окон на верхних этажах постояльцы deversorium с любопытством поглядывали вниз.
Несмотря на свою чудовищную толщину, хозяин постоялого двора ухитрился склониться в низком поклоне и произнес на латыни, готском и даже греческом: «Salve! Hails! Kha^ire! Приветствую вашу честь». Он выбрал вполне нейтральное, хотя и очень уважительное обращение, не предписанное исключительно для членов королевской семьи или каких-либо особо знатных и важных особ, ибо Тиуда предусмотрительно избегал говорить, кто же я такой.
Я бросил на него с высоты холодный взгляд и равнодушно, словно мне не было никакого дела до того, так ли это, поинтересовался:
— Ist jus Amalric, niu? Так ты и есть Амалрик?
— Я, вашамилость. Ваш недостойный слуга Амалрик, если хотите обращаться ко мне, ваша милость, на старом наречии. Кельты называют меня Америго, те, кто говорит на греческом, превращают мое имя в Эмеру, а на латыни оно звучит как Америкус.
— Полагаю, — произнес я скучающим тоном, — я буду называть тебя… Клецкой.
Кто-то во дворе захихикал, Тиуда удивленно кивнул мне, одобряя мою грубость, а Амалрик только склонился еще ниже.
— Ну и чего ты ждешь, Клецка? Позови конюха, чтобы он забрал наших лошадей.
Когда Клецка и его жена почтительно сопровождали меня до дверей, трактирщик сказал:
— Сожалею, что меня раньше не предупредили о вашем приезде, ваша милость. — И он начал ломать руки. — Я бы предложил вам самые лучшие покои на нашем постоялом дворе. А так…
— Ты, — ответил я, — вполне можешь предложить их мне сейчас, раз уж я здесь. — Я и сам в душе поражался тому, насколько невоспитанно веду себя.