Хищники
Шрифт:
— Я и там такая же. Просто в костюмах в соответствующих местах вставлены накладки, поэтому, когда мы раздеваемся, зрители видят то, что представляли себе несколькими минутами раньше.
— Я ничего не знаю о шоу-бизнесе. Но здесь ты еще прекраснее, чем на сцене.
Она прижала мое лицо к своей груди, потом заставила двинуться ниже, по животу, пока я не добрался до ее «киски». Я почувствовал губами ее набухший клитор, и тут она закричала: «Не могу больше сдерживаться! Не могу!»
Жизель крепко держала мою голову между своих ног, окатив мне лицо горячей мочой. И не отпускала,
— Ты сердишься?
— Нет, — ответил я. — Но мне нужно полотенце. И я оставляю за собой право окатить тебя золотым душем, какой ты устроила мне.
— Я тебя люблю. — Жизель нежно похлопала меня по мокрой от мочи щеке. — У тебя есть право делать все, что ты захочешь.
— Годится, — кивнул я. — Значит, теперь мы можем потрахаться?
ГЛАВА 9
Я очутился в новом мире. Никогда раньше я не жил с женщиной. С Китти у нас все было не так. Мы не могли ни остановиться, ни оглянуться. Только и делали, что срывали друг с друга одежду. Но мы и не жили вместе. У меня была своя квартира, она жила у отца. Мы все время за чем-то гнались. То за плотскими утехами, то за деньгами. И лишь теперь я осознал, что желания Китти совершенно не совпадали с моими. Ее обуревала жадность. Ей хотелось денег, секса, власти. Я же в силу своей молодости воспринимал жизнь сквозь розовые очки. Вот почему Китти так легко переметнулась от меня к Гарри. Я стал лишь ступенькой на той лестнице, по которой она поднималась к вершине.
Оставалось только гадать, почему я тогда этого не понимал. К сожалению, не видел того, что бросалось в глаза и Бадди, и Рите. Но в то время я бы им не поверил, даже если бы они попытались просветить меня.
Жизель стала для меня откровением. Она любила. Она не жаждала денег или власти. Она знать ничего не хотела, кроме одного: любви, которую дарила и в которой нуждалась сама. А в то тяжелое время любовь мы могли выразить только в сексе.
Мы как раз закончили сборку первого из двух джипов, которые Поль попросил выкрасить в черный цвет, когда начали поступать джипы под следующий заказ. Прошел день, другой, третий, и я заволновался. Джипов становилось все больше, я опасался, что у нас не хватит места для их хранения. Я дал знать полковнику. Тот велел мне не волноваться. Вызванные мною механики ожидались на следующей неделе.
Прошло еще несколько дней. Жизель ушла на работу, а я сидел на кухне и слушал «Голос Америки». Неожиданно в дверь постучали. Особым стуком, какого я уже давно не слышал. Один удар, второй, два подряд, потом опять один. Еще не открыв дверь, я знал, кто за ней стоит.
— Бадди! — Я улыбался во весь рот.
Он похудел и, похоже, еще вытянулся. Мы крепко обнялись. Тут я заметил синеглазую блондинку, которая стояла за его спиной.
Бадди сиял как медный таз.
— Джерри, познакомься с моей женой Уллой. Я вытаращился на него.
— Ты женился?
— Так уж получилось, что она выбрала меня. Я взял девушку за руку. Она нерешительно улыбнулась.
— Улла, добро пожаловать в наш дом. Заходи. Бадди втащил в квартиру две здоровенные сумки.
— Присядьте, —
— Кофе — Улле. — Бадди улыбнулся. — А я не откажусь от пива, если, конечно, оно у тебя есть.
Я дал ему бутылку пива, а сам включил газовую плиту.
— Когда ты успел приехать? — спросил я. — И когда женился? Почему ничего не сообщил мне? Бадди глотнул пива, рассмеялся.
— Отвечаю по порядку. Мы с Уллой поженились месяц назад в церкви ее отца в Осло. В Париже мы уже два часа. Времени написать у меня не было. Сразу поехали в клуб, чтобы спросить Поля, нет ли у него на примете квартиры, в которой мы могли бы поселиться. Там я встретил Жизель, и она пригласила нас пожить здесь.
Я смотрел на него. Что-то изменилось. Наконец до меня дошло: Бадди лишился нашивок, он вернулся в Париж рядовым.
— У тебя все в порядке? — спросил я.
— Теперь — да. Жизель сказала, что мы можем занять маленькую спальню, пока не найдем себе квартиру.
— Отлично. Я только уберу оттуда свои вещи.
— А как обстоят дела у вас с Жизель? Это серьезно? — поинтересовался Бадди.
— Думаю, да. Таких чувств я ни к кому не испытывал.
Улла улыбнулась, глядя на меня.
— Я так удивилась, увидев тебя. Я всегда думала, что ты такой же, как Бадди.
— В смысле, черный? — уточнил я.
— Да.
— Мы с ним во всем похожи. — Я рассмеялся. — Только он черный, а я еврей.
— В нашем городе нет евреев. Это очень маленький город. Там живут одни протестанты. Мой отец — лютеранский священник.
— А черные в вашем городе есть? — полюбопытствовал я.
Она все улыбалась.
— Если только приедут в составе джаз-бэнда. Конечно, мы их видим и на киноэкране. Но Осло гораздо более крупный город. Там много и евреев, и черных.
Кофе уже закипел. Я налил Улле полную кружку.
— С молоком? У нас есть хлеб и сыр.
— Хватит и кофе. А больше всего мне хочется спать. Утомила меня эта поездка.
— Тогда бери чашку и иди в спальню. Где туалет, я тебе покажу. Располагайся, как дома. — И вместе с ней я направился к двери.
Вернувшись, достал еще две бутылки пива, одну для себя, вторую для Бадди.
— Улла настоящая красавица. Вы действительно поженились?
Бадди достал какую-то бумагу.
— Как положено по закону. Со всеми подписями и печатями.
Я посмотрел на свидетельство о браке. Все по-норвежски. В углу — изображение короля Норвегии. Ниже — фамилии Уллы и Бадди. Я вернул бумагу.
— Такого я и представить себе не мог. Женатый Бадди!
— Когда закончится война, я хочу привезти Уллу домой.
— А сможет она там прижиться? Гарлем — не Норвегия.
— Возвращаться в Гарлем я не собираюсь. Поеду в Лос-Анджелес или Сан-Франциско. Мы хотим, чтобы у нас были дети.
— Не рано ли об этом задумываться?
— Да нет. — Бадди рассмеялся. — Улла уже беременна.
— Семья у тебя теперь есть. Значит, тебе потребуются деньги.
Он улыбнулся.
— А ты у нас на что? Прочитав в приказе, подписанном стариком, о специальном проекте, во главе которого поставлен ты, я понял, что о деньгах можно не волноваться.