Хит сезона (сборник)
Шрифт:
У меня, честно говоря, челюсть отвисла.
– Но я никого не просила ничего передавать! – воскликнула я.
– А мальчишка этот, – продолжал Кряжимский, не обращая внимания на мое восклицание, – говорит: «И пусть, мол, захватит с собой все негативы и все отпечатанные снимки, что мы с ней вчера сделали». Ну, Маринка подхватилась, все собрала и помчалась в Думу!
– Она забрала все негативы? – ужаснулась я.
Кряжимский только тяжело вздохнул.
– Все! – подтвердил он. – А до меня только потом уже дошло, что не могла ты такого попросить, обязательно оставила бы в редакции самые нужные снимки, а уж про негативы и говорить нечего. Но пока я это сообразил, она уже убежала.
– Давно она ушла? – спросила
– Час назад, – вздохнул Сергей Иванович.
– Что вы теперь вздыхаете, Сергей Иванович! – взорвалась я. – Собрались тут старый да малый! Раньше думать надо было!
«Стоп! Успокойся! – скомандовала я сама себе. – Криком делу не поможешь». Вряд ли Маринка могла где-то застрять в магазине по дороге в Думу. Вид у пацана, которого подослали в редакцию, был запыхавшийся, и без слов было понятно, что дело якобы срочное. Поэтому Маринка не стала бы нигде задерживаться, это совсем не в ее характере. Разминуться по пути с ней мы тоже не могли. Я шла кратчайшей дорогой, и она должна была идти ею же. Я, конечно, проверю, хотя надежды на то, что это ложная тревога, у меня нет практически никакой.
Я нашла визитную карточку Сидоровича и набрала его номер.
– Алло! Александр Павлович! Извините, что снова вас беспокою. У вас не появлялась моя секретарша со снимками на тему, о которой мы с вами сегодня говорили? Нет? Ну я так и думала… Нет-нет, это просто недоразумение. У меня нет пока никаких новостей. Просто мои помощники тут кое-что напутали. Да, конечно, я вам позвоню, как только мне удастся что-нибудь найти. До свидания…
Я посмотрела на сгорбившегося на стуле Кряжимского и сказала:
– В Думе ее не было. Что делать будем?
Сергей Иванович посмотрел на меня виновато и робко предложил:
– Может быть, милиция?
– Милиция? – воскликнула я. – А что я им скажу? Мне в милиции придется рассказывать с самого начала, что я веду журналистское расследование о деятельности массажных салонов в Тарасове. На каком основании вы этим занимаетесь? – спросят меня, и я не знаю, что мне им в таком случае ответить, потому что ни в одном российском законе не определено понятие журналистского расследования, а это, с их точки зрения, означает только то, что это занятие противозаконное. Вы же знаете, как они толкуют законы? Знаете? Конечно, знаете! «Все, что не разрешено, – запрещено!» Вот их главный тезис. И сколько бы вы ни говорили, что в цивилизованных странах все наоборот, что там считают совершенно по-другому – все, что не запрещено, – разрешено, – вы всегда будете слышать в ответ одно и то же! Вот и поезжайте в ваши цивилизованные страны, скажут вам, и занимайтесь там всем, что не запрещено, а у нас будьте добры делать только то, что разрешено. Мы именно так понимаем закон, и мы его понимаем правильно, потому что поставлены государством его блюсти. А государство не доверит такого важного дела людям, которые понимают закон неправильно! Нет, Сергей Иванович! Никакой милиции мне не нужно. Меня генерал Свиридов уже несколько раз предупреждал, чтобы я со своими журналистскими расследованиями не путалась у него под ногами и не срывала плановые операции. Хотя, убей меня бог, не помню, когда это я срывала ему операции? Давайте придумывать что-нибудь без милиции!
– Что ж тут придумаешь, – опять вздохнул Сергей Иванович. – Они – бандиты, а мы кто?
– Вот мы им и покажем, кто мы! – сказала я. – Вы знаете, где живет Марина?
Он покачал головой.
– Рядом совсем, – сказала я. – На Тихомировской, в очень примечательном доме с кариатидами. Ну уж дом-то этот вы, надеюсь, знаете?
– Это в том, где сверху младость и веселье? – спросил он.
– Ну да, а внизу – сплошная старость, на плечах у которой эта младость восседает, – подтвердила я. – Так вот, второй этаж, пятая квартира. Найдете там Виктора. Скажете, что я его срочно вызываю в редакцию, но не говорите пока про Марину. Скажите только, чтобы срочно связался с Эдиком и пришел в редакцию вместе с ним.
– Оля, а ты не боишься опять связываться с этими ребятами, с «афганцами»? – спросил Сергей Иванович. – Уж больно у них методы… того… необычные.
– А вы жить-то вообще не боитесь, а, Сергей Иванович? – спросила я, разозлившись. – А то ведь это, если подумать, довольно опасное занятие – каждую минуту умереть можно!
Кряжимский надулся и тут же исчез из редакции.
А я схватилась за телефон.
– Рома! – воскликнула я, услышав юношеский голос. – Ты мне срочно нужен. Приходи сейчас в редакцию. У нас будет небольшое совещание. Сможешь? Давай! Жду!
Настроение у меня слегка улучшилось. Я снова увижу Ромку, этого нескладного подростка, к которому я почему-то питаю очень нежные чувства, почти материнские. Мне нравится помогать ему, видеть, как он совершает мужские поступки и все больше отрывается от своей мамы, подмявшей его под себя своей огромной, но жестокой в своем эгоизме любовью. Я встретила его случайно, расследуя одно дело, и с тех пор не могу забыть его наивный восхищенный взгляд, которым он на меня смотрел. На меня часто заглядываются мужчины, но в их взглядах всегда сквозит одно и то же – постель, секс. Ромка смотрел на меня, как на какое-то высшее существо, и просто хотел быть рядом и все. Не требуя большего. И мне это нравилось. Его мать отчаянно его ко мне ревновала, и я старалась пореже с ним встречаться, чтобы не создавать ему лишние сложности в жизни. Но сейчас ситуация была такой, когда мне и в самом деле нужна была его помощь.
В ожидании своего «войска» я погрузилась в раздумья о том, как мне лучше распределить имеющиеся в моем распоряжении силы, и не заметила, как пролетели полчаса.
Как-то сразу все собрались вместе, и в кабинете у меня стало тесно. Виктор с забинтованной головой смотрел на меня встревоженно, но пока еще ничего не знал о Маринке. Эдик усмехался, глядя на меня. У нас с ним давно уже было нечто вроде соперничества. Я не в первый раз прибегаю к помощи его небольшого отряда бывших «афганцев» – нелегальной боевой группы, которой он руководит. В экстремальных ситуациях я, конечно, не оспариваю его права руководить операцией и просто подчиняюсь его приказам. Но как только боевая обстановка сменяется более привычной, я тут же забираю бразды правления в свои руки. И он, как правило, не возражает… А Ромка с Кряжимским сидели в уголке и допивали холодный кофе, сваренный Маринкой еще утром.
– У нас неприятности! – объявила я, и все, кроме Кряжимского, посмотрели на меня обеспокоенно.
– А я-то думаю, зачем я понадобился? – усмехнулся Эдик. – Меня зовут только тогда, когда начинаются неприятности.
– На этот раз и ты, Эдик, помочь нам не в силах, – вздохнула я. – Нам не драться нужно, а искать. Искать человека в Тарасове. Человека этого вы все хорошо знаете…
Виктор встал.
– Марина? – спросил он. – Что с ней?
– Ее похитили, – сказала я. – И это, пожалуй, все, что мне пока известно. Похитили сегодня утром, примерно в половине девятого. Сделали это люди, явно имеющие отношение к массажному салону «Таис», в котором и ты, Виктор, и мы с Мариной вчера побывали. Ее обманом выманили из редакции со всеми негативами и снимками, которые мы с ней вчера там сделали. Где она сейчас, я не знаю.
Виктор сел, потом опять вскочил и схватил Эдика за руку.
– Пошли! – сказал он.
– Не торопись, Виктор! – воскликнула я. – Никакого смысла нет сейчас громить этот самый салон «Таис»! Там ее наверняка нет. Все кончится дракой, а то и убийством. Бессмысленным причем убийством, которое ни на шаг не приблизит нас к ответу, где Марина.
Виктор скрипнул зубами и сел.
– Я уже думала, что мы можем сделать, – сказала я. – Ситуация сложилась такая, что в милицию нам лучше не обращаться.