Хит сезона (сборник)
Шрифт:
Этот не только возьмет, этот и сам попросит, если догадается, что можно попросить у какого-то конкретного человека.
«Вот такой расклад! – сказала я себе. – С кого начнем, Оленька?»
Долго мне размышлять на эту тему не пришлось, так как случай сам столкнул меня с одним из фигурантов списка, решив тем самым мою проблему.
Я стояла в холле второго этажа, размышляя над списком, и тут вдруг увидела спускающегося по лестнице с третьего этажа левого радикала Неведомского в сопровождении трех парней спортивного вида.
Это был случай, который я упустить просто не имела права.
– Семен Венедиктович! – окликнула я его.
Неведомский резко остановился на лестнице и пошарил глазами по холлу. Поскольку я была единственной живой душой в этот момент в холле, он посмотрел на меня стеклянным взглядом и спросил с какой-то агрессивной ноткой в голосе:
– В чем дело? Что вам нужно? Помощь? Защита? Говорите без опаски, здесь все свои.
Спортивные парни сгруппировались вокруг него, образовав довольно живописную группу.
– Нет-нет, спасибо! – изобразила я смущение. – Со своими проблемами я пока справляюсь сама. Я журналистка, хочу написать очерк о самом известном в Тарасове политике. Для одной московской газеты… Мне сказали, что популярнее вас в Тарасове политика нет…
– Москва нам не указ! – тут же отозвался Неведомский. – У нас своя политика, независимая от мнения московских лидеров. Они продали Россию американским сионистам, но русских людей им продать в рабство не удастся. Можете это записать и так прямо опубликовать, дословно! Я отвечаю за свои слова. Русские патриоты никогда!.. И никому!.. Это нонсенс! Нами руководят инородцы! Но мы не допустим!.. Мы верим в Россию, а Россия верит в нас!.. Вступайте в отряды самбо! И я приведу вас в новую Россию, в русскую Россию! Кто не с нами, тот за наших врагов! Это старый, избитый лозунг, но он не потерял своей актуальности и в сегодняшнем политическом моменте…
В это время сверху по лестнице спускалась какая-то женщина, на вид – из обслуживающего Думу технического персонала.
Она остановилась за спиной у одного из спортивных парней, не зная, как ей пройти, потому что группа с Неведомским во главе перегородила всю лестницу. Женщина тронула одного из парней за плечо.
Тот резко обернулся и встал в стойку то ли у-шу, то ли кун-фу – я не сильно разбираюсь в таких тонкостях.
Женщина перепугалась и, схватившись за сердце, шарахнулась к стене.
Смотреть на все это и слушать Неведомского было смешно. Я изо всех сил старалась не улыбаться.
Неведомский услышал шум за своей спиной, тоже резко обернулся и что-то сказал стоящему в боевой стойке парню. Тот вытянулся перед ним, только каблуками не щелкнул, что очень хорошо вписалось бы в общую картину.
Лидер левых радикалов бросил на меня взгляд через плечо и заявил все тем же лающим, отрывистым голосом:
– Сегодня в полночь! Митинг на Ястребиной горе! Посвящение в русские воины! Незабываемое зрелище! Приходите с фотоаппаратом. Скажете – ко мне. Вас пропустят. Я распоряжусь.
И, резко стартовав, сорвался вниз по лестнице. Спортивные ребята горохом посыпались за ним.
– Тьфу ты, черти окаянные! – воскликнула женщина на лестнице. – Вот напасть-то еще! Руками перед лицом машут! Уволюсь я отсюда, пойду лучше в музей билетершей! Не надо мне и пайков ваших! Испугал до смерти…
Она еще что-то бормотала, спускаясь на первый этаж, но я ее уже не слушала.
Я поняла, что Неведомский очень неудобный для слежки объект. Спортивные парни – это, конечно, его личная охрана. И хоть они, по всей вероятности, непроходимо тупы, но, если заметят за своим хозяином слежку, неприятностей смогут создать немало. Они тут же бросятся в драку, потому что застоялись – это видно невооруженным глазом.
Такой вариант меня совсем не устраивает. В первую очередь потому, что очень трудно будет достичь цели – засечь контакт Неведомского с лоббистами и момент передачи денег.
Нет, Неведомский отпадает. Тогда кто же?
В это время у меня за спиной открылась дверь лифта, и мужской голос сказал:
– А вы говорите, Моисей Фридрихович, что в Тарасове нет стройных девушек! Посмотрите хотя бы вот на это явление природы!
«Это он обо мне! – подумала я, оборачиваясь. – А Моисей Фридрихович – это, вероятно, и есть Геллер? Странное у него имя. Он что – немецкий еврей?»
У лифта стояли двое мужчин и откровенно меня разглядывали. Оба были невысокие, плотные, с одинаковыми залысинами и длинными волосами на затылках. Один, чуть повыше, – в массивных роговых очках.
– Подойдите сюда, девушка! – повелительно сказал он, и я узнала тот же голос, что произнес фразу за моей спиной.
«Запросто! – подумала я. – Мне как раз Фридрих Моисеевич и нужен».
Я молча подошла, выжидая, что будет дальше.
– Как вас зовут? – спросил все тот же мужчина.
– Ольга! – ответила я, немилосердно кокетничая.
Геллер поморщился.
– Не кривляйся! – сказал он еще более безапелляционным тоном, чем его спутник. – Давай попробуем еще раз. Как тебя зовут?
– Ольга, – ответила я, растерявшись от неожиданности.
– Пятьдесят за час эфира! – заявил вдруг мне Геллер. – При условии, что отработаешь дикцию. Согласна?
«Ну наглый, как танк! – изумилась я. – Сам дикцию отрабатывай!»
– Даже проституткам с Большой Кубанской, права которых на свободный труд вы недавно так рьяно защищали, платят в два раза больше за тот же час! – сказала я, глядя на него с очаровательной улыбкой. – Так что, если вы примете закон, я лучше пойду в проститутки, чем на вашу студию!
Я повернулась и пошла по коридору, потеряв вдруг к Геллеру всякий интерес. Потому что я поняла мотивы его голосования за принятие закона.
Его никто не покупал. Да его и невозможно купить с его-то деньгами.
Он преследует свои особые интересы, отстаивая этот закон. Он же владелец газеты, специализирующейся на рекламе.
Вот и разгадка!
Он откроет новую газету, посвященную исключительно легальной проституции! Реклама массажных салонов! Адреса интимного отдыха! Откровенные снимки и откровенные признания известных проституток! Рейтинговые оценки среди тарасовских путан!