Хитросплетения
Шрифт:
– Вы и сами удивились, что матушка Ваша, моя кузина, так быстро ушла в мир иной. Она была ещё молода. Им с супругом подсыпали порошок, который вызывает учащение сердцебиения при малейшем волнении или радости. В итоге случается приступ.
Райт почувствовал, что холод пробежал по телу, сердце затрепетало в груди, а в виски ударила кровь.
– Они слишком много знали, как Вы понимаете. Я, к сожалению, не могу рассказать Вам, какая именно тайна стала причиной пожизненного молчания супругов Джинджефферов, но основания утверждать, что герцог и герцогиня
– Шкатулка матери, – догадался Райт. – Де Нанон что-то обнаружила в ней и попросила разрешения забрать.
– Именно так, – кивнул Юджин. – За этими письмами наши недруги охотятся много лет… – голос Лота стал жёстче. Во взгляде появилась сталь. – Не знаю, какими окольными путями они вышли на Ваших родителей, вернее, на Вашу матушку. Герцогиня не переписывалась с леди Брендборд, не поддерживала открыто связи со двором и даже со мной, но каким-то образом им удалось узнать, что она причастна к истории… Но письма они не нашли и после решили потихоньку убрать обоих супругов от греха подальше.
– Кто «они»? – уточнил Райт.
– У нас с Вами один враг, кузен, – помедлив, ответил Лот. – Тот человек, который очень желает видеть на английском троне не принцессу Уэльскую, а совсем другую девушку. И потому пляшет под дудку венценосной особы, страстно ненавидящей всех Валуа и всех их потомков, почему-то делая исключение для Маркизы Прилондонских краёв.
Райт прищурился, пытаясь понять, о ком же, стоящем над Роквеллом, изволит говорить его родственник, но Шервуд опередил друга:
– Мария Медичи, французская королева.
Лот перевёл взор на стража:
– А Вы наблюдательны, сэр Раймонд, и не зря сопровождали наследницу на континенте.
Рей склонил голову в знак согласия.
Дважды герцог ничего не сказал в ответ. То, что его семья из-за королевского происхождения, так или иначе, оказывалась втянута в перипетии дворцовых интриг Тюдоров, он понял уже давно. Но чтобы за всеми хитросплетениями заговоров стояла королева Франции, Райт и предположить не мог.
– Она приказала убить маркиза Линкольна, сына старшей дочери герцога Алансонского – последнего мужчины в роду Валуа, – проговорил Юджин, глядя Джону в глаза. – Она приказала отравить двух королев из этой династии на Лох-Ломонде и расстроить брак наваррской принцессы с нашим герцогом.
– А следующими её мишенями будут Ирена Луиза, принцесса Эвелина с полнокровными братьями и граф Генуэзский? – едва слышно прошептал Райт.
– Младшие братья принцессы Эвелины уже мертвы, – глухо отозвался барон. – Врач уверял, что потница [3] , но эпидемии в том графстве, где они проводят лето, не было. Удивительным образом совпали смерти мальчиков с приездом свиты молодой королевы в Шотландию, не так ли? Принцы умерли почти сразу после свадьбы Чарльза Шотландского. Старуха нашла способ дотянуться и до них…
3
Распространённая в XVI-XVII веках болезнь Англии.
Оба рыцаря опешили от новости.
– Слишком уж странные симптомы, – гробовым голосом продолжал речь барон, глядя на жидкость в бокале. – Жена принца Артура – единственный ребёнок Анжелики де Валуа, оставшийся в живых. Но она в Ирландии и туда Медичи пока не добраться.
– А Ирена – единственная дочь Марии-Луизы…
Юджин прикрыл глаза, давая кузену понять, что соглашается с ним.
– То ли ещё будет, дорогой герцог… Констанция де Нанон туманно намекнула, что тянет за ниточку одну старую историю, о которой мне пока велено молчать, И, если госпоже маркизе всё же удастся распутать этот клубок, то в королевстве произойдёт нечто такое, что перевернёт Англию с ног на голову, а Марию Медичи заставит лопнуть от злости.
– А если нет? – спросил Райт.
Олдерс поднял на него взор:
– Тогда нам придётся очень стараться, чтобы ничего дурного не случилось с молодожёнами, ибо они оба наполовину Валуа…
Август Прусский смотрел в окно, задумчиво теребя недавно отросшую бородку. Скрип открывающейся двери едва донёсся до его слуха. Но он не обернулся, узнав по шагам своего младшего брата.
– Зачем ты был у моей жены? – подозрительно глядя в затылок наследника, спросил Фридрих.
– Уже доложили? – усмехнулся принц. – Хорошие у папаши шпионы.
– Он ещё ничего не знает.
Развернувшись к брату, Август и со спокойным выражением лица посмотрел ему прямо в глаза и спросил:
– Ты что – ревнуешь?
– Я слишком хорошо знаю тебя и её, чтобы ревновать.
– И, конечно, уверен в своей неотразимости, – съехидничал наследник. Лёгкая тень улыбки скользнула по его губам.
– Да, и знаю, что Энжелин меня любит! – не замечая иронии, ответил младший сын короля и опустился в кресло: – С твоего позволения.
– Сиди, конечно, – ответил Август и снова отвернулся, направив взгляд в парк.
– Так зачем она тебе была нужна? Зная твой пытливый ум, догадываюсь, что не на шахматы ты её приглашал.
– Кстати, мысль, спасибо, – ответил принц. – Мне иногда, действительно, не с кем играть.
– Ты ушёл, а она осталась расстроенной, – подавшись вперёд и, повысив голос, выдал свою претензию младший брат старшему. – Она говорит, что боится тебя, что ты запугал её жизнью при дворе.
Август резко отвернулся от окна:
– Не может быть!
Фридрих соскочил с кресла:
– Она так мне сказала!
– Ты плохо понимаешь по-английски, – успокоившись, ответил наследник. Подойдя к брату, он взял его под локоть и призвал вместе прохаживаться по кабинету. – Напротив, я сказал твоей жене, что ей нечего бояться при нашем дворе. Здесь нравы иные, не такие, как в Англии, где не смотрят на сан, пол и происхождение.
– Возможно, ты прав и… я её не так понял, – развёл руками Фридрих. – Может, мне нанять учителя?
– Какого? – остановившись и повернув корпус тела к брату, спросил Август.