Хитроумный советник
Шрифт:
— Здравствуйте, korlat, как слеталось?
— Все нормально, — Каах печально вздохнул, — Как вы и советовали, пустил пару струй пламени, громко обругал солдат, и заявил, что крыла моего здесь не будет. Долетел до гор, а потом уже на бреющем полете добрался до предместий Айко. Скажите, к чему этот цирк? Не легче ли всем объявить, что да, вот он я, служу герцогу Арину Легору стражем перевалов?
— А мы так и сделаем. Но — послезавтра, И не спрашивайте почему. На балу все узнаете сами. Кстати, должен вас поблагодарить — ваш выбор нынче спас мне жизнь.
— Вы о чем? — удивился дракон.
— О пере жар-птицы.
Советник вкратце пересказал Кааху историю своей стычки с мантикором.
— Я… — дракон издал странный сдавленный звук, — Я рад, что все обошлось хорошо.
— Действительно, — советник сцепил руки в замок и облокотился локтями на столешницу, — Все хорошо, что хорошо заканчивается.
— Что это?!! — дракон встрепенулся и уставился на руки сэра Алана так, будто бы это были ядовитые змеи, — Зачем? Я не собираюсь… Вы хотите меня поработить?!!
Голос дракона дрожал.
— Стоп-стоп-стоп, — Лавора поднял руки, будто сдаваясь, — Вы о чем?
— Это кольцо… — Каах указал на перстень, подаренный Лаворе Таши Дихано, — Откуда оно у вас?
— Подарок женщины, — пожал плечами сэр Алан, — Прощальный, если для вас это имеет значение. Она сказала, что он волшебный и принесет мне удачу. Чушь, конечно, но приятно.
— Ничего себе, чушь, — дракон нервно усмехнулся, — Вы даже не представляете, что это такое.
— Так просветите, — советник отхлебнул эля из кружки, — Буду премного благодарен.
— Это кольцо… в общем, если вы оденете его на меня, я не смогу перекинуться в дракона, пока вы сами его не снимите.
— Интересно звезды светят… — пробормотал Лавора, — А если я, положим, помру?
— Тогда я останусь в человеческом обличие до конца своих дней. А живем мы долго.
— Хм… А если палец отрубить?
— Не поможет, — покачал головой Каах, — Дело же не в кольце, а в заклятии. Это ваша, человеческая магия, ни один Крылатый не сможет ее отменить.
— Занятно, — сэр Алан с интересом поглядел на перстень, — Значит, может удержать любого Крылатого?
— Да, — кивнул Каах, — Что дракона, что виверна. Полная блокада магических способностей.
— Все интереснее и интереснее… Спасибо тебе, Таши, очень кстати, — Лавора вновь глотнул эля, — Скажите, korlat, а вы сможете узнать другого Крылатого в людском облике?
— Конечно, — дракон улыбнулся, — Достаточно одного взгляда.
— И как, если не секрет? Какие-то особые приметы?
— Нет, — Каах помотал головой, — Это… Не знаю, не могу объяснить. В вашем языке просто слов таких нет. Почувствую и все. Мы можем видеть и Видеть, понимаете?
— Очень хорошо, — первый советник хищно улыбнулся, — Значит завтра, во время бала…
Глава четырнадцатая
С утра весь город Айко лихорадило — еще бы, совершеннолетие коронессы бывает далеко не каждый день. Это событие надо отметить так, чтобы потом долго еще можно было вспоминать. В город приехало рекордное количество бродячих циркачей и актеров — на каждой площади уже готовились подмостки, и стояло по несколько фургонов, а в каждом кабаке с самого утра драли глотки менестрели. Ратуша, по такому случаю, раскошелилась на украшение города, и специально нанятые работники с самого утра развешивали на центральных улицах праздничные флаги, фонари и гирлянды. Питейные заведения к этому дню экстренно пополнили запасы продовольствия и съестного, места на постоялых дворах были заняты за несколько дней — жителям провинции тоже хотелось поучаствовать в общем празднике жизни. Конечно, торжества будут проходить и в других городах герцогства, но что сравнится с праздником в столице?
Портные и ювелиры тоже могли быть довольны — такого количества заказов на карнавальные платья и новые украшения они не получали с самого совершеннолетия наследника.
Кафедра алхимии Академии Айко расстаралась, и обеспечила фейерверками, шутихами, искрящимися свечами и прочей пиротехникой не только бал во дворце, но и городские празднества, а кафедра механиков специально к этому дню усовершенствовала часы в храме Лёра Пресветлого, и теперь каждый час они не только отбивали время, но и демонстрировали жителям незатейливый спектакль в исполнении бронзовых фигурок, которые сражались на мечах, кланялись, танцевали и Боги знают еще что делали. Первый пуск новшества состоялся в полдень и вызвал у жителей и гостей столицы полный восторг.
Радовались и детишки, у которых по случаю торжеств отменили занятия в гимнасии. Радовались содержатели терм — еще бы, наплыв из желающих помыться, побриться и завиться, вполне мог поспорить с наплывом народа в харчевни и кабаки.
Во всех храмах шли торжественные службы за здравие царствующей фамилии и коронессы Софии лично. Зрелище это было торжественное и завораживающее, так что тоже вполне пользовалось успехом, ну а где храм, там и жертвы. Подданные Арина III считали, что уж в такой день их молитвы обязательно будут услышаны. Тем более, что весть о том, что первый советник сразил мантикора распространилась по городу, а авгуры поспешили объявить это добрым предзнаменованием. Слухи о подвиге благородного Лаворы гуляли по городу, и уже к обеду выяснилось, что мантикора он разорвал голыми руками, взяв перед этим за задние лапы, был трижды при этом ужален, но милостью Богов даже не чихнул ни разу после этого. Сэр Алан, которому докладывали обо всех устойчивых слухах, очень порадовался тому обстоятельству, что яд на него, оказывается, не действует.
Впрочем, радовался не он один. Молодые родители, у которых дети родились именно в этот день, отнесли предзнаменования и на свой счет тоже, так что нет ничего удивительного в том, что мальчиков, родившихся в этот день, называли, в основном, Аланами, а девочек Софиями и Констансами — ведь день рождения, это праздник и для матери, не так ли?
И само собой, у карманников тоже был на редкость удачный день.
У кого день был неудачным, так это у синешаля. В то время, как все собирались гулять и веселиться, он был вынужден заниматься последними приготовлениями к празднеству. Как всегда, что-то да шло не так, и к вечеру благородный Модена чувствовал себя неоднократно отжатым на сок лимоном, а ведь ему еще предстояло заведовать праздничным церемониалом всю ночь. При мыслях об этом сэр Гарольд только горестно вздыхал, и впадал в размышления о том, что он уже далеко не молод и пора бы уже в отставку.
Стража, «единороги», и контрразведчики тоже не дремали, но пока, до начала основных празднеств, воры и шпионы вели себя прилично, и не устраивали беспорядков.
Сэр Алан Лавора в этот день плюнул на все, и просто дал себе выспаться, пообещав оторвать голову любому, включая герцога, и, даже любимого кота, кто его разбудит. Всласть повалявшись в собственной постели, он ненадолго заглянул в свою Канцелярию, выслушал доклады, и, ехидно ухмыляясь, назначил на этот день начальника Первого стола исполняющим обязанности первого советника, после чего со спокойной душой пошел в термы, где вдрызг разругался с известным философом и ритором, мэтром Авлом Цицеро, который не нашел дня получше, и именно сегодня выдвинул очередную завиральную теорию о равенстве всех людей. В расстроенных чувствах он плюнул и на массаж и на куртизанок, решив, что только славный обед, и, непременно, в "Белом единороге", вернет покой его душе. Приняв такое решение, советник неторопливо направился в сторону дворца.