Хлеб по водам

Шоу Ирвин

— Ромеро, — начал Стрэнд, — не стоит играть в эти игры и рисковать всей дальнейшей судьбой. Воспользуйся хотя бы предоставленным тебе шансом. Мне не хотелось бы напоминать тебе, сколь многим ты обязан мистеру Хейзену. Да и мне тоже в каком-то смысле… Строго между нами: мы очень и очень надеялись на тебя. Сделали на тебя ставку. Причем я говорю совсем не о деньгах, нет. О некоем моральном вкладе. И мне больно видеть, как ты все разрушаешь своими же собственными руками.

— Вы уж простите, мистер Стрэнд, — сказал

Ромеро, по-прежнему глядя в пол. — Все знают, что я сделал и почему. Я отвечаю за последствия и не собираюсь уворачиваться от наказания, каким бы оно ни было. Вы только напрасно время тратите, пытаясь меня переубедить.

Стрэнд пожал плечами.

— Боюсь, это все, — обратился он к Бэбкоку.

Директор вздохнул.

— Ладно, Ромеро, — сказал он. — Собирай свои вещи и уходи. Прямо сейчас, сию минуту. Даже переночевать тебе здесь не позволю.

— Я отвезу мальчиков в Уотербери, — сказал мистер Холлинзби. — Возможно, твои родители, Роллинз, как-то смогут на него повлиять.

— Во всяком случае, попытаются, это уж точно, — заметил Роллинз и взял Ромеро за локоть. — Ладно. Пошли, герой.

Мистер Холлинзби со Стрэндом вышли вслед за ними из кабинета. И двинулись по кампусу к «Мэлсон-резиденс». Странную они являли собой процессию.

— До вашего прихода, — шепнул Стрэнду Холлинзби, — директор отчитал обоих. Досталось и Роллинзу — за то, что устроили в комнате игорный притон. И за то, что Роллинз не сообщил об этом администрации. Бэбкок сказал, что до конца года Роллинз тоже будет находиться на испытательном сроке. А это значит, что за свою команду он выступать больше не сможет. И ни за какую другую тоже. Тренер не придет в восторг, узнав об этом. Ведь Роллинз был у него нападающим номер один. И как теперь будет со спортивной стипендией, тоже не ясно. Наверное, он ее лишится.

— У вас есть дети? — спросил Стрэнд.

— Одна дочь. И та, слава Богу, уже замужем. — Холлинзби рассмеялся.

Интересно, подумал Стрэнд, читал ли когда-нибудь Холлинзби письма своей дочери к мужу или какому-нибудь другому мужчине?

— А у вас? — спросил Холлинзби. — Сколько детей у вас?

— Трое. И ни один пока не попадал в тюрьму.

— Да вы просто счастливчик, — заметил адвокат и покачал головой. — Молодежь в наши дни… Впрочем, сами знаете.

Они вошли в дом, и Стрэнд с облегчением вздохнул, увидев, что в общей комнате ни души. Ромеро начал было подниматься по лестнице, но Стрэнд остановил его.

— Хесус, — сказал он, — последний раз спрашиваю…

Мальчик отрицательно покачал головой.

— Ну ладно, как хочешь, — сказал Стрэнд. — Прощай. — И протянул руку. Ромеро пожал ее.

— Да вы не принимайте близко к сердцу, мистер Стрэнд, — сказал он. — Подумаешь, какое дело — одной сгоревшей спичкой больше, одной меньше. — Он двинулся было к двери, затем остановился, обернулся. — Можно сказать еще

кое-что, а, мистер Стрэнд?

— Ну, если считаешь, что у тебя есть что сказать.

— Так вот. Я уезжаю. Но лично мне кажется, что и вы тут долго не продержитесь. — Говорил он со всей искренностью, слова произносил громко и четко. — В этой крысиной дыре так и кишат подхалимы и лизоблюды, а вы совсем другой, мистер Стрэнд.

— Спасибо. — Стрэнд отвесил ироничный поклон.

— Все остальные преподаватели — просто стадо животных на выпасе, мистер Стрэнд. Мирно пасутся себе на зеленой травке…

Интересно, в какой книжке вычитал Ромеро эту фразу, подумал Стрэнд.

— А вы просто бьетесь головой о каменную стену, мистер Стрэнд, — не унимался Ромеро, — и поэтому понимаете меня. Или хотя бы отчасти понимаете. Да здесь все на меня так смотрят, точно я из зоопарка!

— Это несправедливо, — сказал Стрэнд. — Несправедливо по отношению к другим.

— Просто делюсь с вами своим мнением, — пожал плечами Ромеро.

— Ты закончил?

— Закончил.

— В таком случае ступай наверх и собирай вещи, — сказал Стрэнд. Он почему-то сильно разволновался, и ему не хотелось продолжать этот разговор. По крайней мере сегодня.

— Идем, малыш, — обратился к Роллинзу Ромеро. — Наведем порядок на нашей старой плантации. Хозяин продал нас на Юг.

Стрэнд наблюдал за тем, как Холлинзби и мальчики поднимались по лестнице, затем прошел к себе в квартиру. В гостиной надрывался телефон. Он уже почти решил не снимать трубку, но затем подумал — может, это Лесли звонит из Франции, сказать, что долетела благополучно, что все у нее в порядке. Он снял трубку.

Это был Хейзен.

— Читали сегодня утром эту чертову «Таймс»? — Похоже, он был пьян.

— Да, читал.

— «Из надежных источников»!.. — хрипло рассмеялся Хейзен. — Какой-то стряпчий по разным темным делишкам встречается с пройдохой корреспондентом, несет черт знает что, а потом вдруг это оказывается надежным источником!.. О Господи, да если б этим людям удалось записать разговор Иисуса Христа с Иоанном Крестителем, они бы и здесь заподозрили преступный сговор против федеральных властей.

— Я пытался дозвониться вам вчера вечером, предупредить о статье. Но никто не отвечал.

— Ходил в гребаную оперу. А когда меня нет дома, чертов лакей не желает оторваться от бара, возле которого торчит и лакает мою выпивку. Он к телефону не подходит. Сегодня же уволю этого сукина сына! А как вы узнали о «Таймс»?

— Вчера сюда приезжали два агента ФБР и расспрашивали меня о вас. И посоветовали заглянуть в утренний номер «Таймс».

— Что они хотели знать?

— Слышал ли я ваш разговор с Хитцем. И если да, то о чем шла речь.

— Ну и что вы им сказали?

— Что я мог сказать?.. Что ничего не слышал, вот и все.