Хлеб сатирика
Шрифт:
Разных встречал я директоров.
Но тот, с газетой в руках и новенькими галошами, почему-то не выходит из головы. И некоторые другие.
Довелось мне быть однажды в Ногинской городской бане. Ожидая своей очереди в раздевалку, я обратил внимание на доску приказов. В одном из них говорилось, что в мыльных помещениях запрещается мылить и полоскать белье, что пользоваться можно только одной шайкой. И подпись: директор бани Н.Н.Шайкин. Клятвенно заверяю, что это подлинная, а не придуманная мной фамилия. Ну, как было не познакомиться с этим человеком! Спрашиваю у кассирши:
— Скажите, а чем занимается ваш директор?
— Как чем? Приказы вон пишет и талончики выдает. В отдельные номера.
Поднимаюсь на второй этаж, стучусь в фанерную дверь.
— Войдите.
Тот же студенческий письменный стол, телефонный аппарат, пальто на гвоздике и при нем галоши.
— Мне бы талончик…
— А вы от кого?
— Да как будто бы ни от кого…
— Я спрашиваю, кто вас направил? Или вы просто так, население?
— Население.
— Не можем. Список лиц на пользование отдельными номерами составлен коммунхозом и апробирован в исполкоме. Помоешься и в общей мыльной. Не вздумай только белье стирать.
Снова, как в меховом ателье, свободный переход на «ты».
Небольшой городок Донецкой области. Есть в городке парк. А в парке — кассирша, которая продает билеты на танцплощадку, баянист, услаждающий слух любителей падеграсов и липси, садовник, который ухаживает за деревьями и цветами, плотник, ремонтирующий скамейки, двое рабочих, сторож.
Есть и директор. Он ничего не продает, не ремонтирует, не сторожит, ни за чем не ухаживает. Он пишет в редакции газет и журналов.
Оказывается, есть в парке свои проблемы. Плотник косо смотрит на сторожа. Кассирша занята интригами. У баяниста ветер в голове. Садовник копает не только под деревьями, а и под ним, директором.
Но фактически проблем никаких нет. Кроме одной: чем бы заняться директору? Потому что на неверную тропу сочинительства его толкнула зеленая скука.
Существовало время, когда чрезвычайно удобно было иметь под каждой, даже самой крохотной вывеской, директора. Он отвечал за так называемое политико-моральное состояние. Его можно было «привлечь» в любой момент и по любому поводу. Время это прошло, псевдодиректор остался. Он не строитель, не металлург, не педагог, не агроном, а просто директор. Особая профессия, хотя и не очень понятная. Тот же Шайкин с момента переименования Богородска в Ногинск директорствовал и на городском рынке, и в пошивочной мастерской, и в павильоне «Пиво-воды», пока не оказался в своей родной стихии…
Скажите, чем занят директор кинотеатра?
Определением репертуара? Нет, репертуар составляет за него Кинопрокат.
Продажей билетов? Для этого есть кассиры.
Финансовой отчетностью? Ее ведет бухгалтер.
Наблюдением за порядком в фойе и зрительном зале? Этим заняты контролеры.
Разрешением возникающих у зрителей претензий? Но в кинотеатре есть администратор.
Может быть, он отвечает за сохранность кинолент, их получение и быстрый возврат? Нет, спрашивают за все это с киномехаников.
Уж, конечно, директор не подметает пол, не продает газированную воду и не рисует рекламных плакатов.
Чем же он все-таки занят? Общими вопросами.
Но какие могут быть в кинотеатре общие вопросы, кроме совершенно конкретного вопроса о фильме, который сегодня демонстрируется?
У нас множество мелких коммунальных, бытовых и культурных учреждений. И за любым прилавком, за каждым окошечком видим мы внушительную фигуру директора. Хотя такими учреждениями-малютками великолепно мог управлять и нести материальную ответственность либо старший мастер, либо завхоз. А общественность помогала бы ему и контролировала. У нас много сделано и делается для ликвидации вредных последствий культа личности, но почему-то одно из его порождений — лишние люди — продолжает здравствовать.
А ведь, ей-ей, не надо приставлять к Митричу директора. Практика показала, что он и сам хорошо знает, можно ли превратить шкурку молодого олененка в отличную шапку и сколько на подобное превращение потребуется времени.
Прилипалы
В этих начальных строках мне хотелось бы выдвинуть на обсуждение широкой инженерно-технической общественности несколько специальных вопросов. Например, такой:
— Можно ли приспособить обыкновенную пишущую машинку для гнутья обыкновенных металлических труб?
Или вопрос следующего свойства:
— Если мы имеем дело не с обычными металлическими трубами, а с чешуйчатыми, то в какой мере для их изготовления мог бы пригодиться нам бухгалтерский арифмометр?
И, наконец, вот этот:
— Можно ли гнуть трубы в заводской кассе, использовав в качестве подручных средств сейф, кожаную сумку для денег и деревянные костяшки счетов?
При этих вопросах на лицах специалистов появляется выражение недоумения. Они растерянно переглядываются. Пожимают плечами. И даже скептически улыбаются.
Я понимаю, что они хотят сказать. При чем тут, говорят они, пишущая машинка, арифмометр и бухгалтерские счеты? Чтобы гнуть металлические трубы, нужны специальные станки. И лучше, если это будут станки автоматические или полуавтоматические.
Нужно признать, что это замечание специалистов не лишено смысла. Больше того: они выразили довольно распространенный взгляд на затронутую проблему. Ведь именно к такому же выводу пришли инженеры и рабочие литейно-механического завода. И сконструировали два станка для гнутья труб.
Энтузиасты новой техники поработали очень добросовестно и создали замечательные станки. Они в сорок три раза производительнее прежних. Одним словом, согнуть в дугу металлическую трубу на литейно-механическом заводе — это теперь уже не проблема.
Обрадованный этим обстоятельством, директор завода издал соответствующий документ. Пользуясь предоставленными ему прерогативами и правами, директор приказал «премировать нижеперечисленных работников завода, принимавших активное участие в проектировании, изготовлении и других работах станка для гнутья труб и станка для изготовления чешуйчатых труб».