Хлеб великанов
Шрифт:
Себастьян Левин перегнулся через стол и раздельно произнес:
— Ты — Вернон — Дейр.
Грин смотрел на него, широко открыв глаза.
— Вы меня разыгрываете?
Левин покачал головой. Грин быстро повернулся к женщине, стоящей рядом с ним. Она смотрела очень серьезно и уверенно. Она спокойно сказала:
— Вы — Вернон Дейр. Мы оба это знаем.
В комнате повисло мертвое молчание.
Грину казалось, весь мир пошел кругом. Какая-то фантастическая, немыслимая
— Но… но так не бывает. Человек не может забыть собственное имя!
Он с победным видом посмотрел на них, но Себастьян Левин покачал головой.
— Не знаю, как это вышло, — возможно, врач может это объяснить. Но я знаю — ты мой друг Вернон Дейр. В этом нет ни малейшего сомнения.
— Но… но если это правда, я должен знать.
Он был в замешательстве. Странный, тошнотворный мир, ни за что нельзя поручиться. Эти добрые, здравомыслящие люди внушают доверие. Раз они так говорят — значит, так и есть, но что-то в нем отказывается это принимать. Они жалеют его, и это пугает. Значит, есть что-то еще, чего ему не сказали.
— Кто он, этот Вернон Дейр? — отрывисто спросил он.
— Ты происходишь из этой части света. Ты родился и провел детство в поместье под названием Эбботс-Пьюисентс…
Грин прервал его изумленным возгласом:
— Эбботс-Пьюисентс? Я вчера возил туда мистера Блейбнера. И вы говорите, что это мой старый дом, а я его не признал!
Он вдруг оживился. Букет лжи! Ну конечно же. Он все время это чувствовал. Люди они честные, они просто ошиблись. Какое облегчение!
— Потом ты жил в Бирмингеме, — продолжал Левин. — Ты закончил школу в Итоне, поехал в Кембридж, потом в Лондон — учиться музыке. Ты сочинил оперу.
Грин расхохотался.
— Вы ошибаетесь, сэр. Да вы что, я же не отличу одну ноту от другой!
— Началась война. Ты получил патент на офицерский чин. Ты женился, — он помедлил, но Грин не отозвался, — и отправился на фронт во Францию. Весной следующего года мы получили извещение о твоей смерти в бою.
Грин недоверчиво смотрел на него. Что за вздор! Он ничего такого не помнит.
— Должно быть, какая-то ошибка, — примирительно сказал он. — Мистер Дейр, возможно, что называется, мой двойник.
— Ошибки нет, Вернон, — сказала Джейн Хардинг.
Грин перевел взгляд с Себастьяна на нее. Интимность ее тона убедила более, чем что другое. Ужас. Кошмар. Так не бывает. Его всего трясло.
Левин встал, смешал какое-то питье из того, что стояло на подносе в углу, и подал ему.
— Выпей, — сказал он. — Тебе станет лучше. У тебя шок.
Грин выпил залпом. Дрожь прекратилась.
—
— Как перед Богом — это правда.
Он придвинул стул и сел радом с другом.
— Вернон, старина, неужели ты меня совсем не помнишь?
Грин смотрел на него во все глаза. Внутри что-то слабо шевельнулось. Как же это больно — пытаться вспомнить! Что-то есть…
— Ты… ты вырос. — Он протянул руку и тронул ухо Себастьяна. — Кажется, я помню…
— Он помнит твои уши, Себастьян! — воскликнула Джейн, отошла к камину и захохотала, уткнувшись головой в каминную полку.
— Перестань, Джейн. — Себастьян встал, налил еще стакан и принес ей. — Вот лекарство.
Она выпила, отдала стакан, слабо улыбнулась и сказала:
— Извини. Больше не буду…
Грин продолжал свои открытия:
— Ты не брат? Нет, ты жил по соседству. Да, вот так: жил рядом.
— Верно, старина. — Себастьян похлопал его по плечу. — Не надо, не старайся вспоминать, вскоре все само придет. Не надо волноваться.
Грин посмотрел на Джейн. Нерешительно спросил:
— Вы моя сестра? Кажется, я что-то помню про сестру.
Джейн покачала головой, не в силах отвечать. Грин вспыхнул:
— Извините. Мне не следовало…
Себастьян прервал его.
— У тебя не было сестры. Была кузина, вы жили вместе. Ее звали Джозефина. Мы называли ее Джо.
Грин задумался.
— Джозефина — Джо. Да, я что-то помню. — Он помолчал и потом жалобно переспросил: — Вы уверены, что я не Грин?
— Совершенно уверены. А ты все еще им себя чувствуешь?
— Да… И еще ты говорил — я писал музыку, собственную музыку? Для высоколобых, не рэгтаймы?
— Да.
— Какое-то безумие. Именно безумие!
— Не надо волноваться, — ласково сказала Джейн. — Видимо, мы были не правы, что преподнесли все это тебе так сразу.
Грин переводил взгляд с одного на другого. Он был в растерянности.
— Что же мне теперь делать? — беспомощно спросил он.
Себастьян решительно ответил:
— Ты должен остаться здесь, с нами. Ты получил сильный шок. Я пойду и все утрясу со стариной Блейбнером. Он очень приличный человек и все поймет.
— Я не хотел бы его подвести. Он был ужасно хорошим боссом.
— Он поймет. Я ему уже кое-что рассказал.
— А машина? Я не хочу, чтобы ее водил другой. Она сейчас ходит так плавно…
Он снова был шофером и думал о своих обязанностях.
— Я понимаю. — Себастьян начал терять терпение. — Но сейчас, дорогой мой дружище, самое главное — чтобы ты поправился. Мы найдем тебе первоклассного врача.