Хлеба кровавый замес
Шрифт:
– Есть, товарищ капитан.
Шаховской громко бросает в сторону недалеко стоящего 300-го БТРа, не особо высматривая там кого-либо, так как совершенно уверен, что его команду услышат и донесут тому, кому это адресовано:
– Женя, ко мне!
Быстро появился Женя:
– Вызывали, товарищ капитан?..
– Женя, вам появилась новая задача. Один дух отъехал. Отвезите обоих бородатых к фельдшеру. Она проверит мёртвого, насколько хорошо он помер. Потом его, который вроде как мёртвый, прикопайте, чтобы шакалы не погрызли. Проверьте их карманы
– Понятно.
– И, Женя, прикопайте его нормально, чтобы шакалы не пришли рыться. А то будут по ночам сюда в опорник шастать постоянно, и ещё падаль выискивать… А хотя ждите меня. Пока грузите тех душар, а я сейчас подойду. Вместе с вами до санитарки проскочу.
Шаховской направился к находившимся рядом комбату и зампотеху, чтобы обсудить ближайшие действия.
Комбат:
– Ну что, Лёш, всех озадачил?
– В общих чертах, – неопределённо ответил Шаховской, чтобы не терять время на детали и пояснения. Он торопился, поэтому ответил общими фразами. – Надо ещё с отчётом разобраться и доложить сводку наверх. К Тасе подъеду, там всё уточню, помогу ей, если что. Ей одной даже просто физически сейчас тяжело.
Зампотех:
– Конечно, Лёх, помочь, может, и надо, только имей в виду, что это для неё занятие привычное. Особо там ей не мешай.
– Хорошо, Николаич, вмешиваться не буду, просто данные уточню… Может, чем помогу, если скажет. Там же ещё люди с приданной артбатареи. Для неё одной, если брать вместе с нашими, ей это уже выше крыши. А времени до вертушек мало остаётся. Может не успеть. Вертолётчикам ждать невелика радость…
– Кстати, они вышли на связь: будут минут через пятнадцать – двадцать. Времени на погрузку у них не так много – заправки в обрез. Поторопи там всех, – внёс уточнение комбат.
Шаховской направился к 300-му, и комбат ему вслед добавил:
– А мы с зампотехом пока в летучку. На пустой желудок умные мысли не заходят – они злости боятся. Ты давай, Лёш, не задерживайся, перекусим.
Шаховской быстро дошёл до БТРа, сел сверху, и машина отъехала. Они двинулись в направлении санитарки.
Глава 14. Трагичная обыденность войны
Вскоре БТР подъехал к «шишиге». Ещё во время движения до полевого медпункта Шаховской дал команду экипажу, чтобы там его высадили, а сами отъехали недалеко, метров на сто – двести, к какому-нибудь холму и захоронили умершего афганца. Командир спрыгнул и хотел было отправить БТР, но свои ребятишки ему напомнили – надо бы проверить духа, что он точно мёртв, хотя это стало видно уже без всякой проверки.
Солдаты кликнули Тасю, что Шаховской её вызывает, и она быстро спустилась. Он попросил подтвердить смерть душмана, а Вася и Молдаван стали обыскивать второго выжившего духа – «идейного повара», чтобы перед отправкой в разведотдел убедиться, что чего-либо опасного при нём нет: рации, оружия, взрывчатки, чего-то полезного в понимании этих событий именно сейчас и здесь. После этого они посадили его со связанными руками под надзор возле санитарки, и Шаховской отпустил экипаж хоронить умершего душмана.
Вася пытался ему что-то сказать, но времени до прилёта вертушек осталось очень мало, и Шаховской решил, что информация может и потерпеть.
Он торопливо спросил:
– Это срочно?
– Нет, там просто деньги вроде какие-то в поясе.
– Я подойду и потом разберусь с этим.
Возле машины на армейских одеялах лежали не слишком заботливо прикрытые трупы. Как раз с ними рядом посадили пленного «повара», и он с неприкрытым страхом бросал на них взгляды и сразу отворачивался – возможно, понимал, чьих это рук дело, понимал, что причастен к этому, и полагал, что возмездие будет жестоким.
Те несколько раненых, которые могли передвигаться самостоятельно, находились возле санитарки сзади у дверей. Кто-то из них курил. А внутри кунга только тяжёлые раненые, лежачие. Ими сейчас занималась Тася.
Рядом с машиной и трупами стояли два офицера, выделенные командирами подразделений выполнить разные бумажные формальности. В тех бумагах никто из офицеров толком не разбирался, и всякие детали были известны и понятны лишь ей – Таисии. Это касалось сопроводительных бумаг на погибших.
От седьмой роты – «острослов» Медведков. Вторым – неизвестный Шаховскому офицер, очевидно, из артиллеристов. Он доставил своих людей, чтобы отправить на базу дивизии на прибывающих вертушках как живых, так и мёртвых, и включить их данные в сопроводительные документы.
Им-то и приказал Шаховской, чтобы держали духа под наблюдением до погрузки на вертолёт. Вопросов у офицеров не возникло, они приняли его командирский тон. Медведков знал о служебном положении Алексея, а артиллерист явно догадывался.
Офицеры короткими взглядами заценили этого бородатого, затем молча курили, практически не обращая на него внимания.
У артиллеристов несколько погибших сильно обгорели, и далеко не всё было очевидно с их идентификацией. Именно о них должен был дать информацию сопровождавший офицер-артиллерист.
Как бы оправдываясь, он произнёс:
– Бензовоз рванул. Двое были в кабине, один из водителей тягачей оказался тоже рядом… Вот они обгорели… обуглились сильно, – и замолк, сочтя, что исчерпывающе пояснил обстоятельства.
Вокруг обволакивал крайне невыносимый запах. Настолько, что даже сюрреалистичным его назвать нельзя – это был запах из какой-то другой реальности: и человеческого жареного мяса, и, в большей степени, сгоревшей соляры, но сознание не готово было принимать эту картину и противилось всеми силами. И как сам этот вид выглядел запредельным для адекватного привычного мировосприятия, так и запах соляры вперемешку с запахом обугленной человеческой плоти воспринимался обонятельными центрами мозга, как неидентифицируемый «сбой системы».