Хлеба кровавый замес
Шрифт:
Алексей инстинктивно отпрянул и повис, удерживая себя на одной руке за скобу правой дверцы. Но морда не то что никуда не делась, но и следом за той клыкастой морденью высунулось массивное тело, и весь этот чудовищный скалящийся клыками демон стремился до него дотянуться.
И тут, сквозь хохот офицеров изнутри кунга и солдат, которые находились рядом вокруг летучки, до Шаховского дошло, что это Бугай, со всей своей искренней радостью и лаской, лезет к нему лизнуть в лицо.
– Тьфу ты, чудило, чтоб от тебя тебе суки шарахались. Чухни с дороги, Бугай, – сердито шуганул зверюгу растерявшийся от неожиданности Алексей и тренированным
Бугай был крупным кобелём, очень большим, невнятной породы. Он всем своим экстерьером походил на короткошёрстую немецкую овчарку, только был на четверть крупнее, и имел грязно-белый окрас с крупными рыжими пятнами по бокам и такими же, помельче, на морде. Что-то в нём было от алабая. Возможно, некоторая укороченность пасти на, в общем-то, типичной морде овчарки. И лапы… Здоровенные лапы… Он и барана мог бы ударом перешибить. Но ласковый был до жути, и любвеобильный.
И вот эта махина ласки и любви норовила первым дотянуться до Шаховского и лизнуть его. Хорошо, что только это. Весь его вид показывал, что он способен на большее.
Когда Шаховской прибыл из Союза на службу в этот полк, пёс этот уже был там давненько. Собакой он оказался общительной и добродушной, а производителен настолько, что вся стая местных полковых собак состояла исключительно из его потомства – отпрысков эдак до тридцати.
Но только лишь он имел неискоренимую привычку и особенность – ходить на боевые вместе с батальоном. Выгнать его было невозможно. Если только пристрелить… Но подобная дичь даже не обсуждалась – в мыслях ни у кого ничего подобного не было.
Однажды, правда, перед одной крайне опасной операцией его всё же не пустили в БТР перед выездом, так он бежал за колонной километров десять, пока не дали запрыгнуть на его место.
Он всегда сам себе выбирал хозяина, так как состав в батальоне был переменный, и офицеры имели свойство иногда исчезать из него: то по убытии в Союз, то из этой жизни.
Кобель знал, как будто в нём были встроены часы, ежедневное время построения полка и занимал место среди офицеров штаба своего батальона. С ними же маршировал под музыку, вполне причём знатно и гордо. Очень любил «Встречный марш» и вышагивал за комбатом, когда тот под звуки музыки строевым шагом двигался навстречу командиру полка. Вероятно, он считал, что это его именно уровень.
Знал момент ухода на боевые, и всегда заскакивал раньше всех внутрь БТРа своего хозяина. Одного-единственного в этот отпущенный им для дружбы период. На данный момент таковым хозяином был Сергей Крикунов, капитан, замкомбата.
Когда сотоварищи вволю отсмеялись да поострили над Шаховским, который и сам с ними беззлобно смеялся над шутками в свой адрес, то Серёга погладил ласково кобеля и дал тому команду:
– Молодец, Бугай, добрая собака, хороший пёс, Шаховского он любит… С чего бы это так на любовь к нему пробивает? Может, запах от него специфический? – приговаривал Крикунов под смех офицеров, поглаживая по голове собаку, – иди, мальчик, погуляй по располаге, проверь, чем там бойцы занимаются.
И этот телок коротко гавкнул в ответ и спрыгнул из кунга. Он стал бегать между машин, крутя своей здоровенной «шайбой», как будто понимал, чем его озадачили. А бойцы хоть и любили пса, но знали, что это офицерская псина – он сам себе такую миссию выбрал и такое право присвоил. И иногда на явно отлынивающих от дела солдат мог так рявкнуть, что «ну его мимо», справедливо и разумно считали они… Это же собака… Никому не хотелось проверять его действительные способности в достижении своих целей и предупреждений. Проще было начать заниматься делом.
Выпустив пса, присутствующие перестали веселиться и приготовились получить последнюю информацию и распоряжения из штаба дивизии.
И Алексей коротко сказал:
– Завтра рано утром начинаем движение.
– Ну, наконец-то. А куда? – спросил Крикунов.
Задач поначалу, как всегда, было много каких. Три раза только маршрутные карты на разные направления переклеивали и перерисовывали в них тактические задачи и схемы.
– Под Кандагар пойдём. Сегодня на Кушке закончено формирование колонны. Будет более тысячи грузовых с мукой, будут наливники и другая гуманитарка. То ли один, то ли два автомобильных полка, по разговорам. Нам не отчитываются… Известно только, что таких больших конвоев раньше не было. Вот мы и будем на блоках оборонять и тащить до их прибытия на точку. Точное место разгрузки определят уже по обстановке в последний момент, когда будем в заданном районе.
Комбат подполковник Проскуров взял разговор в свои руки:
– Так что? В то горы мы уже, значит, не идём? Где до десяти тысяч духов заперлись в ущелье? Ну, как нас этим пугали большие начальники «неприступной крепостью»?.. Ну-у, вроде как-то полегче… может быть… Будем посмотреть… Так во сколько начало?
Шаховской стал им обстоятельно пояснять детали, чтобы снять любые вопросы и недопонимания у офицеров в преддверии серьёзных событий и задач:
– ООД[6] начнёт движение в шесть утра. Мы пойдём первыми, сразу за ними. Вот как сейчас построены и мы первыми выстроены на стоянке, так и будем поочерёдно стартовать. И, да: в ущелье не идём, те карты нужно в обязательном порядке сжечь. Остаются только последние, что клеили и наносили задачу уже тут, в эти дни, с маршрутом под Кандагар.
Крикунов по инерции шутканул:
– Отлично. Будет нам бумага, чем там разжигать и пайку греть… Ненужной макулатуры теперь куча осталась. А мы тут клеили карты, клеили… Как школьники.
Переждав это саркастическое бубнилово Крикунова, Алексей продолжил:
– Скорее всего, задачи нам специально разные озвучивались, потому что духам, так или иначе, каким-то образом всё доходит. Кто-то им информацию сливает. Возможно, что через сарабосов[7], которые тоже в курсе операции. Думаю, это был намеренный «путай-путай».
– Вот те здрасьте! Вопросы – полковые, решенья – половые! Сарабосы знают, а от нас скрывают, – крайне удивился комбат.
Но счёл нужным не тратить время на этот казус, а приступил к раздаче текущих распоряжений своим замам, и сначала Шаховскому:
– Ты им, офицерам, сам про карты и прочее объяснишь на построении. Теперь надо через час батальон построить. Там нужно на всех, солдат, офицеров, прапорщиков,.. без разницы, на весь личный состав посмотреть, как они… Нет ли больных, которые сами не пожаловались, чтобы их тут не оставили. Вот там ты их и озадачишь, что кому делать, понял, Лёш? – Он перевёл взгляд на зампотеха. – А ты, Володь, со всеми техниками и водилами ещё раз убедитесь во всём своём хозяйстве. Делайте всё необходимое, чтобы не получилось, что завтра кто-то не завёдётся. И залейте полные баки и воду в системы… Ну, Володь, ты сам знаешь, что нужно.