Хлеба кровавый замес
Шрифт:
Раздался стук в двери кунга, и там замаячили лица Васи-москвича и Молдавана, держащих в руках ящики боржоми:
– Разрешите, товарищ полковник[8]? Вот, начальнику штаба боржом принесли.
– Поставьте на край, спасибо, – поблагодарил Шаховской. – Теперь найдите командиров рот и передайте приказ, что ровно в 15 часов – общее построение. В полной боевой выкладке и с оружием… Нарзана не было?
– Так он же дешёвый, тридцать копеек, его и разобрали. А этот боржом почти пятьдесят копеек… Его только офицеры пьют.
– Ладно с этим… Построение через час,
Глава 3. Начало операции
Всегда наступает тот миг, когда колесо начинает крутиться. Будь оно брички, машины или истории.
И вот когда оно приходит – время начала операции,
И шуршит змеёй колонна по извилистому серпантину дорог,
И очень мелкая, как цементная пудра, и очень въедливая пыль клубится над дорогой, невыносимо забивая глаза,
Каждый метр дороги может быть заминирован мощным фугасом. И ты постоянно перемещаешься с ощущением, что движешься по минному полю.
Хотя почему «с ощущением»?! Ты все время едешь фактически по минному полю. А фугас обычно устанавливают такой конструкции и таким образом, что совершенно неизвестно, когда он рванёт: под первой машиной, десятой, в середине колонны или под последней.
И ты уже устаешь и плюешь на то, чтобы ежесекундно бояться и ожидать подрыва.
Вот тогда начинается твоя очередная личная война, и она всегда пролегает через твои душу, разум, силы и напряженное тело! И наступал момент твоего личного самоопределения – кто ты и что ты в этой жизни, когда умереть легче, а жить и воевать очень и очень трудно!
В некотором роде даже наступает облегчение от того, что «процесс пошёл» и маховик событий завертелся. Начало всегда есть первый шаг к финалу. К тому финишу, который всё расставляет по местам. Настанет неминуемое завершение боевых, и всем, оставшимся в живых, станет очевидным – кому и какой жребий выпал.
Размеренное и неторопливое, утомительное ожидание переходит в поступательное действие.
Колонна ранним утром начала движение с общей короткой команды по связи: «Я – “Гранит”, впе-рёд!»
Первая машина вышла со «стойбища» на основную трассу – дорогу на Кандагар. И размеренно и неторопливо покатила по маршруту. Остальная техника одна за другой непрерывно стартовала со своих мест и тоже выезжала на дорогу, приноравливаясь к темпу движения.
До района боевых действий предстояло двигаться около восьмисот километров, что составляло четыре-пять суточных переходов. Если, конечно, у тебя была такая возможность – продвигаться без всяких нападений, засад и прочих непредвиденных ситуаций, что было практически невероятно. Душманское «сафари» – оно и есть «сафари», и люди и техника в колонне были изуверскими охотничьими трофеями, сулящими душманам огромную прибыль.
Но как ни странно, вместе с началом этого движения у большинства военнослужащих наступала некоторая психологическая разрядка от того, что наступило время хоть какого-то действия, где от тебя теперь уже что-то зависит, а ты сам больше не покорная игрушка в руках судьбы-злодейки.
Поскольку Шаховской стал начальником штаба батальона, одного из нескольких таких же знатных и ценных своим опытом, и он во многом отвечал за организацию участия батальона в операции, то ему доводилось работать на этапе подготовки к выходу значительно больше других, во всяком случае, остальных офицеров штаба. Организационная нагрузка была огромной и, естественно, усталость в нём накапливалась. С началом ритмичного движения колонны офицера стало клонить в сон.
Ранее он уже много раз бывал в разных разведпоисковых операциях, проводимых силами полка, которые проходили в относительной близости от пункта постоянной дислокации: километрах в двадцати – тридцати, реже до сорока.
Он был смел, инициативен, дерзок и удачлив. И своими успехами и эффективными действиями сумел заслужить великолепную репутацию среди солдат и офицеров. До такой степени, что в полку про него и действия его разведки даже слагались забавные байки. А это говорило о нём немало, поскольку стать героем армейского фольклора на войне, среди смертей и постоянного ощущения её присутствия рядом, завоевать подобное уважение у рано повзрослевших и заматеревших мужчин – это дорогого стоит.
Но в таком масштабном событии – операции армейского уровня – ему приходилось участвовать впервые.
Из-за накопившейся усталости, некоторой передышки в нервном напряжении и из-за размеренного движения колонны Алексей на командирском месте попросту задремал. Расслабления добавляло и то, что стартовали в районе пункта постоянной дислокации дивизии, и ещё часов пять-шесть после выезда личному составу можно было чувствовать себя более-менее защищённо. Вертушки, если что, на таком удалении могли со своего аэродрома долететь до них своевременно и помочь – радиус их действия позволял.
В это время вокруг простирался живописный вид горного хребта в лучах восходящего солнца. Но офицера всё это не вдохновляло, хотя он и отдал должное этому мощному пейзажу первобытной природы, и был в душе обрадован таким великолепием. Но усталость вынудила его рационально использовать свободные минуты, и он за короткое время заснул настолько крепко, что, невзирая на шумы двигающейся рядом техники, увидел сон. Причудливый сон…
Во сне перед ним предстала скала, выступающая из горного кряжа и похожая на горбатый шнобель какого-нибудь горного тролля.
Алексей видел её поначалу очень крупно, в деталях, с кустиками и мелкими растениями. Даже с какими-то незнакомыми жуками и ящерицами, которые сновали по поверхности. Острота зрения во сне была настолько сильной, что он замечал даже колонны муравьёв с красноватыми головками и усиками антенн, двигающиеся навстречу друг другу несколько суетливо, но вполне осмысленно, что-то перетаскивая на своих муравьиных спинах.
Но эта скала медленно отдалялась от Алексея, и он увидел, что та высилась над водоёмом, скорее морем. И вода там голубая, прозрачная. Дул легкий бриз, и он заметил, что эта скала находилась в нависающем и неустойчивом состоянии. Создавалось впечатление, что стоит её лишь подтолкнуть, и она гулко рухнет с лопающимся взрывным треском и грохотом. Разлетятся брызги и разойдутся волны моря, сметающие всё на своём пути.