Хлыщщ, Децербер и др. мифы (сборник)

Неделько Григорий Андреевич

Нун развела изящными ручками.

– Это ведь осуществимо… теоретически. Правда?

Слегка взволнованный, Ури потянулся к нагрудному карману, чтобы достать сигарету, хлопнул себя по лбу, вспомнив, что во время контакта не курит, а пачку специально оставляет на борту. Он тут же успокоился.

– Правда, – подтвердил тем временем Сиоп. – Любая аксиома вначале была теорией.

– Тогда, может, вы не станете возражать против того, чтобы мы рассказали о вас потомкам? Не только на словах: слова не забываются, но

остаются «невидимыми».

– Я не против. Но что за способ… – И тут он догадался. – Рисунки на пирамидах?

– Да, именно. Это и нашу задачу с богами к тому же решит.

Ури был ошеломлён; его руки хлопали по скафандру в поисках несуществующих сигарет. А Сиоп, потянув за собой молодого, ошалелого старпома, отчётливо произнёс на ходу:

– Ничуть не возражаю, ха-ха! Всего хорошего и, кстати, спасибо за инфу!..

(2014 год)

«Светлое коммунистическое будущее»:

Красное и русское

– Виссарионыч, может, не надо?

– Надо, Вова, надо.

Клон Сталина под номером 34 усадил 47-го клона Ленина на трон и вручил ему скипетр и державу.

– Только сдвинь корону набок, – посоветовал он лысому теоретику коммунизма, – чтоб, значит, не висла на ушах.

Клон Ленина послушался; потом горестно вздохнул и уточнил:

– И с чего вдруг народу захотелось царя?

– Ну вот царя освобождённого видеть желают, и всё тут.

– Сложное ли дело – из Мавзолея освободиться.

Клон Сталина почесал заросший подбородок трубкой.

– Ну, до тебя ни одному твоему клону не удавалось.

Из коридора, что предварял помещение, где находились правители, раздался шум: топот ног, громкие голоса. Кто-то кричал «Повешу!», другие – «Пристрелю!», а один, надсаднее остальных, «Шайбу! Шайбу!».

– Бери папирус и пиши! – Клон Сталина быстро сунул картавому вождю солидный лист бумаги, перо и чернила, облив последними Ленина с шеи до пуза.

– Большое спасибо, батенька.

– Да не за что… Тьфу! Опять ты со своей игонией! Пиши, тебе сказали.

– А что писать? «Царь и великий князь, повторяй, всея Руси»?

Клон Сталина с сомнением покачал головой.

– Боюсь, с этими не прокатит, товарищ.

Голоса и топот подошли уже совсем близко; их обладатели навалились и высадили двери. Толпа разъярённых русичей, с копьями, алебардами и топорами наперевес, ввалилась в царские помещения.

Клон Сталина состроил недовольную физиономию, что, впрочем, было лишнее, учитывая изначальный характер самой физиономии.

– И какой паразит… мне продолжать?

Предводитель восставших, а может, упавших или, кто знает, просто недовольных, сделал шаг вперёд и чётко ответил:

– Никак нет! А собственно, вы кто такой и по какому праву отдаёте приказы мне, клону Жоржа Милославского номер 53?

Оба правителя из светлого коммунистического будущего несказанно обрадовались: у клона Ленина это выразилось в широченной кошачьей улыбке, у Сталина – в запыхтевшей паровозом трубке.

– Так вы тоже клон, батенька? – Ленин-47 встал с трона.

– Место, – шикнул на него 34-й Сталин.

– Отстань.

– Сидеть!

– Молчать!

– Господа, – встрял в их высокоинтеллектуальный диалог Милославский LIII, – разрешите вас прервать? Вы до сих пор не объяснили, почему и для чего здесь находитесь.

Клон Сталина закрыл ладонищей рот готовому было разразиться ораторской речью Ленину.

– Не приставай к царю: у него зубы болят. А он – царь, ясно тебе? Хотели царя? Получите! И расписаться не забудьте.

Тиран коммунизма убрал руку, и клон Ленина воспользовался этим, чтобы наклонить голову и довольно, а к тому же утвердительно промычать «Ммхмм».

На лице клона Милославского появилось и застыло сомнение.

– Но если ты царь, – вымолвил он, тайком давая солдатам команду быть наготове, – то кто же он?

– Кто? – внёс ясность вождь мирового пролетариата.

– Дед Пихто! – раздалось позади вооружённой гвардии; затем она расступилась, и на свет вышел низенький щупленький бородатенький человечек.

– При чём здесь «пихто»? – осведомился клон Сталина, медленно, с выражением, как только ему под силу. – Я ещё даже не начинал пихтеть. – И в подтверждение он по-настоящему раскурил трубку.

Клубы дыма целиком заволокли сцену.

Когда они рассеялись и все, в том числе и виновник задымления, прокашлялись, щуплый бородатик бодро выкрикнул:

– Аз есмь царь! Кличка – Грозный. Имя – Иван. Ясно?! А ну пошёл вон с трона, лысик!

Добрые-добрые глаза клона Ленина прищурились в неподдельном негодовании.

– Простите, – абсолютно не картавя, произнёс он, – вы сейчас ко мне обращались?

– К тебе, смерд, к тебе, холоп! Аз есмь LXVIII клон Ивана IV, то бишь Грозного. Поэтому вали с табуретки и дай посидеть на ней тому, кого народ выбрал именно для этого.

Ленин-47 поднялся, упёр руки в боки, попытался взглядом просверлить дырку в худеньком (в смысле, ещё более худом, чем он сам) наглеце.

– Я никому никогда не отдавал страны, – категорично заявил вождь. – И не отдам. Андегстенд?

68-й Грозный занял боевую стойку «Рассерженный пингвин».

– Значит, война? – на всякий случай уточнил он.

– Война, – кивнув с чувством, толком и расстановкой, авторитетно подтвердил Сталин XXXIV.

Клон Грозного шикнул на армейских, они расступились, и Иван Всем Отцам Пример прыгнул на Ленина. Одновременно с этим он издал отважное «Кия-а-а!», которое затем, когда он промахнулся и врезался в стену, переросло в «У-уй, блин!».