ХМАРА
Шрифт:
Проснулись мы поздно. В землянке Степаныча царил полумрак, только несколько солнечных лучиков, непонятно каким образом пробившихся в подземное жилище, весело плясали на покрытых зеленоватой плесенью стенах. Дед хлопотал у допотопной печки, готовя какое-то на удивление вкусно пахнущее варево.
-Что, Николай, проснулся? Ну, раз проснулся, утро доброе тебе, и давай живенько вставай. На дворе кадка с водой студеной стоит, тебя дожидается. Ополоснись, умойся, да на завтрак поспешай. У нас сегодня рыбка свежая, на льняном масле жаренная, травами пахучими приправленная. Ах да, в дупле свежий хлеб лежать должен, Матрена спозараночку присылает. Будь добр, прихвати.
Я потянулся, еще не проснувшись окончательно, неловко сполз со своего ложа, что-то буркнул и, протирая кулаком глаза, полез наверх.
Вода,
... город тот не шибко старый. Почитай на днях 137 годовщину отмечали, вино рекой лилось. Костры до небес горели. Поговаривают, еретиков жгли. На ближайшие сто верст град самый крупный будет. Я тебя до березовой рощи провожу, а там и сам не заплутаешь. Флаг ихний издалека видно, над полем золотом вышитым лазурь небесная, а в синеве три мухи здоровые лётают, отсюдова и название. Про мух-то этих всякое в лесу говаривают. Одни говорят, град на месте зловонной пустоши строился, мух по первости не считано было, оттуда и прозвание. А другие утверждают, жил, мол, когда-то богатырь великий, да чарами злыми в сон обращен был. Так и спал он сотни лет непробудным сном, никем не востребованный. А когда беда нагрянула, многие будить его пробовали. Да не получалось у них ничего до тех пор, покудова не нашелся малец малый, сладкой патокой лицо богатырское намазавший. То ли знал-ведал чего, толи так с озорства-шалости. Ни пчел, ни ос, ни шмелей, ни шершней в ту пору уже в наших краях не пооставалось. Спасаясь от Стылых (а Стылые, это я тебе скажу, твари ещё те), в другие места подались. И только три мухи, невесть как рядом оказавшиеся, на сладкое позарившись, возвернулись и на богатыря севши, по лицу туда- сюда забегали. Раз богатырь отмахнулся, два отмахнулся, в третий раз так себя по лицу хлопнул, что и мух прибил и сам проснулся. Узнал о беде великой и на бой поспешил. Куда богатырь сгинул- неведомо, только и лихоимство пошло на убыль, а вскоре и вовсе все Стылые запропали куда-то, будто и не было их вовсе. А город на том месте, где богатырь спал, основали. С тех пор так и стоит, флаг мухами украсивши. А где правда- я не знаю, да и ни кто не знает.
– Степаныч закончил свой рассказ и, пристально посмотрев на меня, спросил:- А ты как думаешь?
Я ничего не ответил, только молча пожал плечами. Мне ли, пришедшему из другого мира, судить и разбираться в хитросплетениях и тайнах этого со всех сторон сказочного мира?!
-Ни царя, ни короля над ними нет, - не дождавшись ответа, продолжил своё повествование леший.
– Во главе града богатые господа стоят - магистры наук и магии. Ну, уж какие из них ученые- не знаю, а магии они и не нюхали. Думаю, это они по привычке эдак прозываются. У людей-то и раньше магия так себе была, одно шарлатанство. А с тех пор, как последняя битва случилась, и вовсе всё подрастеряли. А уж когда в граде святую инквизицию ввели (закон такой али уложение, не ведаю), и вовсе всё верх дном встало. Последних чародеев поизвели. Кого огню предали, а кто сам в бега пустился. Лобных мест понастроили больше чем древних памятников. До сих пор никак не остановятся. Ты уж там поостерегись, чтобы за еретика не приняли.
-Дедушка, а у них что, вера какая особенная? Может мне молиться по-ихнему выучиться?
-Да какая у них вера, видимость одна! Молчи да в случае чего в колени падай - вот и вся вера. Денег у тебя с собой немного, чай не позарятся. Главное веди себя незаметно, лишнего не говори, других выслушивай, небось и обойдется.
За разговорами дорога оказалась близкою, и в скорости в просветах между дубов завиднелись первые белоствольные березки.
-Ну, вот почитай и дошли, - Леший остановился и показал пальцем куда-то на восток.
– Вишь вон флажок трепещется?
Я посмотрел в даль. Но сколь ни всматривался, так ничего и не увидел. Но не желая разочаровывать лесного деда, утвердительно кивнул головой.
-Вот аккурат на него и ступай. Ежели поспешишь- дойдешь засветло, солнышко еще только- только клониться начнёт. А не поспешишь, всё одно до темна успеешь. Ну, ступай, прощаться не будем, не люблю я этого. Чай еще не единожды свидимся, - он замолчал и, хитро подмигнув, заспешил в обратную дорогу. Я и опомниться не успел, как его фигура исчезла среди деревьев. Пора было и мне двигать ножками. Я перебросил поудобнее суму с нехитрыми припасами и почти бегом припустил в указанную сторону. Уже совсем скоро моему взору предстала довольно живописная картина.
Раскинувшись на холме, взирал на округу со своих (трех) полуразвалившихся башен славный город Трехмухинск. На сине-золотом флаге, гордо развевающимся над самой большой башней, трепетали крылышками три мухи-освободительницы. И, судя по всему, в случае вражеского нашествия добрые трехмухинцы уповали лишь на их незримое покровительство, ибо стены, укрывающие город от злого ворога, совсем обветшав, местами осели и потрескались, а в самой непосредственной близости от главной башни и вовсе виднелся широкий пролом, к великому счастью горожан уже доверху заваленный нечистотами. С тучами летающих над ними мух он являл собой живое олицетворение этого славного города. Постаравшись больше не отвлекаться на чужую головную боль я зашагал быстрее и вскоре оказался под городскими стенами. Большие полусгнившие ворота, едва держась в ржавых петлях, были распахнуты настежь. Привалившись к ним, в развязных позах стояли разодетые кто во что горазд красномордые, слегка подвыпившие стражи и лениво лузгали жареные семечки.
-Господа стражники!
– как можно ласковее пропел я.
– Не могли бы пустить одинокого путника, истомившегося в долгом странствии и жаждущего тепла и уюта, под надежную защиту городских стен и святой инквизиции.
Они даже не посмотрели в мою сторону.
-Господа стражники, - я немного повысил голос, надеясь хоть так привлечь их внимание, - не могли бы...
-Ходють тут всякие, - перебил меня ближайший стражник и попытался ткнуть меня в бок тупым концом копья. Я с легкостью уклонился и, отступив на шаг, попытался закончить свою фразу.
...не могли бы вы пропустить путника за стены славящегося своим гостеприимством города?!
-Пшёл отсюда, - уже двое стражников зло зыркнули в мою сторону, и плотоядно усмехнувшись, поудобнее перехватили, оказавшиеся в их руках, дубины.
-Извините, может быть, вы не поняли. Я хочу пройти в город и готов заплатить пошлину, - быстро проговорил я, совершая свою первую ошибку, то есть, доставая из кармана не серебряную, не медную, а золотую монету.
-Золото?!
– хором воскликнули охранники и их глаза загорелись алчным огнем.
– Давай сюда, живо.
-И вы меня пропустите?
– на всякий случай уточнил я и тут же совершил свою вторую ошибку.
– А может быть за вход хватит и серебряной монеты?
-Так у него есть еще?
– удивился стоявший чуть в стороне верзила.
– Да что мы с ним разговариваем? Отберём и вся недолга.
Стражники, которых оказалось пятеро, стали не спеша обходить меня полукругом. Чувствовалась выучка, видно, подобную процедуру они проделывали не единожды. А я ведь собирался раствориться в серой людской массе. Вот так и веди себя незаметно. Быть запросто так избитым, обобранным и вышвырнутым прочь от города не хотелось. Нет, может в иной раз подобное и сгодилось бы как тактический маневр, но за последнее время меня так часто били исподтишка, что невольно хотелось дать сдачи. Я плюнул на все возможные преимущества отступления и ввязался в драку. Стражники, не ожидавшие отпора, не успели опомниться, как уже валялись в придорожной пыли, хрюкая разбитыми носами и утирая кровавые сопли. Я поправил на плече сумку и, перешагивая через их помятые тела, гордо задрав голову, вошел во врата, жалобно скрипевшие под всё усиливающимися порывами ветра.