Хмель и Клондайк
Шрифт:
Саня покопался в закромах и выложил на прилавок эластичный чехол с гнездами на пять патронов.
– Подойдет, даже не сомневайся.
Я рассчитался за покупку и отправился к себе. Пока шел до бара, внимательно посматривал под ноги, но на глаза не попалось ни одной капли крови. Вот и отлично.
Ружье унес в подвал, натянул на приклад патронташ и вставил в гнезда патроны с картечью, потом зарядил двустволку и устроил ее под столом. Как говорится, не стоит класть все яйца в одну корзину. Пусть здесь полежит.
В баре я прислушался к размеренному гомону посетителей, похлопал по плечу стоявшего за кранами Ивана и поднялся к себе. Рассовал по карманам разную мелочовку, в том числе и спасший вчера мою шкуру чарофон, надел куртку, перекинул через плечо ремень сумки с «таурусом» и отправился встречать Ирину.
Но сразу вспомнил о разлитом по бутылкам пиве и подошел к Ивану.
– Если от Маркелова-младшего за пивом приедут, двадцать пять литровых бутылок стоит внизу. С них пятьдесят рублей золотом, с учетом аванса.
Иван не поленился сделать запись в гроссбухе и уточнил:
– Что-то еще?
– Из «Западного полюса» был кто-нибудь?
– Да, чек я прибрал.
– Отлично, завтра депонирую.
Я вышел на задний двор, отпер баню, проверил воду в баке и затопил печь. Потом отправился в госпиталь. Несмотря на удостоверение резервиста и револьвер в сумочке, напрямик через заброшенный район идти не рискнул и свернул к Красному проспекту. На фасадах офисных пятиэтажек там горели фонари, было светло и людно. Спокойно.
И холодно. Но холод вещь неизменная и объективная, от холода могла спасти лишь поездка на автомобиле, а свою «буханку» на людях я в ближайшее время светить не собирался. Стоило бы взять у соседа пикап, да только проще пешком прогуляться, чем объяснять Ирине, почему, зачем и отчего. Не хочу.
В результате в госпиталь я пришел замерзший, с покрасневшими от мороза щеками и носом. Дежурившие в холле сестры поглядели на меня с легким оттенком брезгливости и потеряли всякий интерес.
Я стянул перчатки, расстегнул куртку и уселся на изрезанную беспокойными посетителями скамейку. Боль в боку давно утихла, на смену ей пришла непонятная слабость. Хотелось просто вытянуть ноги, посидеть и перевести дух.
Возникли даже сомнения, не переоценил ли собственных сил, но когда из служебного коридора вышла Ирина, от них не осталось и следа.
Я поднялся навстречу девушке, а та скептически оглядела меня и покачала головой:
– Ну надо же! Господин Хмелев еще вчера лежал в лежку, а сегодня бодр и полон сил!
– Это ты на меня так действуешь.
– Врун.
Ирина накинула на голову капюшон шубы, и мы вышли на улицу.
– Если честно, то просто столько дел неотложных навалилось, – признался я там. – Сначала насморк, потом контрагенты…
– Вот нисколько не сомневалась, – выразительно посмотрела на меня подруга.
– Как только освободился, сразу прибежал, как верный пес, – объявил я и достал из кармана коробочку с кулоном. – Это тебе.
Девушка осторожно прикоснулась к отлитому из белого золота листочку, и покрывавшие его капельки алхимического стекла немедленно зажглись оранжевыми огонечками.
– Какая прелесть! – не удержалась Ирина и поцеловала меня в щеку. – Не иначе ты серьезно нашкодил, раз на такой подарок расщедрился!
– Да брось! – махнул я рукой. – Ты как завтра работаешь?
– Во вторую смену.
– Отлично! Сейчас в баню, ночуем у меня, а на работу тебя закину.
Девушка задумалась, посмотрела на кулон и согласилась:
– Хорошо, Слава. – Она огляделась по сторонам и удивилась: – А где твой железный конь?
– Слушай, мы и так толком не видимся, – легко выкрутился я. – Решил пройтись с тобой под ручку, и чтобы все завидовали.
– С каких это пор ты стал романтиком?
– Люди меняются.
– Только не ты.
Я рассмеялся и повел девушку к Красному проспекту. Болтая о всякой ерунде, мы дошли до особняка и поднялись в квартиру. Ирина убрала шубу в шкаф, забрала у меня длинный теплый халат и ушла в ванную комнату переодеваться.
– Или сначала поужинаем? – крикнул я, выставляя перед дверью валенки.
– Нет, после! – отозвалась девушка.
– Тогда жди, я проверю баню!
Я сбежал на первый этаж, немного поколебался и все же спустился в подвал за обрезом. Ружье сунул под лавку в предбаннике, прошел в основное отделение и в свете мерцавшего там алхимического светильника взглянул на прибитый к стене термометр.
Порядок. Да и парилка уже прогрелась. И аромат прелого дерева расходится. А уж когда новый веник горячей водой залил – так и вообще похорошело.
Печь, к слову сказать, была просто исключительной. Не кирпичная, а сваренная из нержавейки, она и сама раскалялась в один момент, и столь же быстро прогревала камни и бак с водой. А вообще я особого жара не люблю, а то как Николай натопит, так в парилку зайти невозможно – сразу уши в трубочку сворачиваются.
Когда поднялся в квартиру, Ирина встретила меня в халате, с замотанной полотенцем головой и в валенках.
– Ну как? – спросила она, разглядывая переливающийся оранжевыми огонечками кулон.
– Готово! – уверил я подругу, кинул на кровать сумку с револьвером, убрал куртку в шкаф и вышел из квартиры в одних штанах и рубашке. Не успею замерзнуть.
Покинув дом через черный ход, мы поспешили к срубу, над которым курилась дымом печная труба, заскочили в предбанник, и девушка поежилась:
– А тут прохладно!
– Еще прогреется, – пообещал я, запирая дверь на засов. – Проходи быстрее.