Хмельницкий.
Шрифт:
— Давай я встречу его как коронного гетмана! — довольно смело и, как показалось Кривоносу, довольно легкомысленно предложил Богун.
— Встречают, Иван, только с хлебом-солью. А коронного гетмана с его рейтарами следует уничтожить как злейших наших врагов. Видишь, снова идет на Белую Церковь со своими гусарами и рейтарами. Опять тянет за собой Лаща, как под Кумейками.
— Получается, что Потоцкий встречает именно нас, а не мы его.
— Получается так! Поэтому, братья, будьте на страже! Приказываю выделить несколько расторопных хлопцев в разведку. Особенно тебе, Иван, надо не прозевать коронного гетмана Потоцкого.
«Надо не прозевать…» — повторил про себя Богун. Он недолго советовался со своими белоцерковскими казаками и направил разведчиков в Белую Церковь, расположившись своим отрядом в густом сосновом лесу. Вряд ли знал Богун, что, выполняя поручения Максима Кривоноса, он не только сколачивал отряд повстанцев, но и становился грозным бунтарем, достойным имени Максима Кривоноса! Белоцерковские шляхтичи предупредили гетмана Потоцкого о том, что Иван Богун создал отряд бунтовщиков. Почти половина состояла из исключенных из реестра казаков «за бунтарские настроения».
— Вместо того чтобы пугать жолнеров, панам шляхтичам следовало бы самим браться за оружие да вооружать свою дворовую челядь. Почему же вы, — возмущался Потоцкий, — сидите, точно крысы в норах, когда на ваших глазах Богун собирает бунтовщиков?
Потоцкий со своими войсками не задерживался в Белой Церкви, а двинулся вдоль Роси на Погребище. Вот как раз здесь и пригодился ему опыт и сноровка Самойла Лаща.
— Пан Самойло должен воспользоваться ночной темнотой и напасть с гусарами на спящих богунцев. А с Кривоносом мои рейтары справятся, — решил коронный гетман.
— Может, сначала послать разведчиков, ваша милость? — колебался Лащ.
Потоцкий поморщился, дав этим понять, что не любит неудачных советов, и засмеялся, заметив с издевкой:
— Об этом, пан полковник, договаривались с жителями Белой Церкви. Только вчера ночью прошли эти ребелизанты через город. Сам же бандит Кривонос повел своих головорезов на Подолье, чтобы скрыться в тамошних лесах. Мы должны перехватить их, пан Самойло!
— А Богун? Ведь белоцерковцы предупреждали и о Богуне. Несколько недель он носился тут, собирая сотни таких же, как сам…
— Так что же, пан Самойло уже испугался Богуна? Велю рейтарам взять на себя защиту чести шляхты, а пан Лащ останется под моей гетманской защитой!
— Рейтарам, ваша милость, достаточно будет и одного Кривоноса. Прошу оставить за мной Богуна! — решительно возразил Лащ.
— Хорошо, пан Лащ, поручаю этого изменника вам. Отправляйтесь немедленно, пан полковник, пока Богун не успел далеко уйти. А с Кривоносом справятся мои рейтары.
Коронный гетман Потоцкий любил побахвалиться своими военными способностями. Ему так и хотелось посмотреть на себя со стороны, когда он, как полководец, давал мудрые наставления подчиненным. Некоторое время он прислушивался к топоту копыт коней гусар, которые мчались за своим испытанным в боях атаманом Самойлом Лащом. Он был глубоко убежден в том, что Лащ догонит какую-нибудь сотню бунтовщиков, этим и закончится операция. И гетман успокоился окончательно.
Другое дело Кривонос! Если верить рассказам шляхтичей, он прошел через город не в очень-то приподнятом настроении. Но в его отрядах есть немало закаленных рубак, а его военная хитрость и находчивость известны всем. Да и воинов у него насчитывается не одна сотня. Есть и пушки, которые везли не волы, а лошади. Эти легкие пушки послал бунтовщикам богобоязненный Львовский владыка Арсен.
Когда скрылись за горизонтом гусары Лаща, коронный гетман послал своих рейтар в погоню за Кривоносом. Он приказал им прежде всего отрезать от казачьей конницы их пушки. А сам, сопровождаемый двумя десятками придворных гусар, поскакал вперед.
Река Рось раздваивалась на два рукава. По правому берегу направил своих гусар Самойло Лащ, стремясь напасть на легкую кавалерию казаков Богуна. Потоцкий же, не раздумывая долго, двинулся по левому берегу, по которому, по его предположению, отходили войска Кривоноса. Гетман намеревался окружить их и уничтожить в междуречье.
«Именно уничтожить, чтобы и следа не осталось! Из-за нашей беспечности Кривонос стал человеком, вокруг которого объединяются все силы ребелизантов. Ему удалось с несколькими десятками дерзких разбойников отбиться от двухсот жолнеров Чаплинского…» — размышлял Потоцкий, прислушиваясь к каждому звуку.
Белая Церковь давно уже осталась позади. Теперь ехали по перелескам и сосновому бору вдоль Роси. Густой лес скрывал утренний рассвет, занимавшийся на горизонте. Здесь все еще было погружено в ночную дремоту, на что и рассчитывал Потоцкий, собираясь неожиданно напасть на спящих кривоносовцев. Вначале он думал, что можно было бы и не посылать такой большой отряд наемных войск, из тысячи отборных воинов. Под Чигирином у Кривоноса было всего несколько десятков оборванцев, сразившихся с отрядом, которым командовал бездарный Чаплинский. Сейчас у него их, может быть, и сотня, но ведь они бегут!..
Именно в это сладкое мгновение самоутешения Потоцкого и завязался бой. Но не впереди, где рейтары должны были напасть на воинов Кривоноса, а рядом с гетманом.
Что-то удивительное произошло вначале. Несколько десятков ничтожных кривоносовцев осмелились напасть на меченосцев рейтар!..
— Прошу, пан гетман! Там!.. — испуганно воскликнул сотник Трутовский.
— Что там, пан сотник? Зачем так громко кричать и пугать меня, пан Трутовский? Вам следовало бы бросить туда воинов и схватить ребелизанта Кривоноса!
— Но это не Кривонос…
И в этот момент совсем рядом произошло что-то невероятное. В совершенно безопасном, казалось бы, месте, под самой Белой Церковью, из лесу вдруг выскочили с обнаженными саблями, вооруженные самопалами казаки. В серой предрассветной мгле гетман узнал атамана казаков.
— Богун! — словно взывая о помощи, крикнул Потоцкий, выхватывая карабелю из ножен.
— Да, пан гетман, Богун, Богун! — И казацкий атаман взмахнул саблей.
Потоцкий вмиг соскочил с седла. Сабля Богуна врезалась в спину лошади. Гетман пополз в кусты.