Хмурый город. Ненастье для Насти
Шрифт:
Через краткое время знаки, нанесенные на кожу девушки, пропадали.
– Не иначе, как колдует. – догадывался Зябкин. – Ворожит, старая падаль. Готовит девчонку к чему-то. Ну и фиг с ней – девок в городе еще много. На мой век хватит.
Кстати, телевизор привел служителя Чернобога в полный восторг. Особенный интерес вызывали у чернокнижника всевозможные программы, посвященные колдунам, целителям и прочим экстрасенсам. Тогда-то Зябкин и услышал первый раз смех колдуна – резкий, лающий, слегка глуховатый.
Отсмеявшись, Чуран заявил о том,
Зябкин, поглаживающий влажную после соития, кожу Розочки, широко зевал – он испытывал тоску и скучал от заумных речей слуги древнего бога. Романа не интересовали тайны мироздания и глобальные перемены, потрясавшие мир. Ему хотелось спокойно и тихо пить кровь у обывателей, трахать красивых, смачных девок и отомстить Аристарху, превратившего подростка в кровососа.
А все остальное? Всем остальным пусть занимается слуга Чернобога.
Глава 6 Новая реальность
Настя громко хлопнула дверями и покинула здание центральной городской поликлиники, еле удержавшись от того, чтобы не пнуть эти двери ногой.
Много они понимают! Доктора, так называемые!
– Здорова, как бык! – передразнила она кого-то противным голосом. – Идите, девушка, не мешайте работать! У нас и без ваших придумок проблем хватает.
Потрясая зажатым в руке листком с результатами всевозможных анализов, Настя медленно поплелась к парковке, натянув шапку на самые уши.
Да, натянула, не смотря, на то, что нынче стоял дивный денёк, один из последних дней золотой осени.
А что ей оставалось ещё делать, коли у неё на голове свил гнездо самый, что ни есть, настоящий эльф. Или, фейри или, пикси или, дух, как он сам себя называл.
Мерзкий мальчишка, росточком со спичечный коробок, Мальчик-с-пальчик по имени Шкода. Да-да и имя это ему Настя придумала сама.
Вот угораздило!
Девушка злобно пнула ногой пустую банку из-под пива – разбросали тут! Чтоб у того, кто это сделал, чиряк на заднице вскочил! Здоровенный такой чиряк, с дулю величиной! Не меньше!
Пожелала и, тут же, услышала чей-то болезненный вскрик. Оглянувшись, Анастасия заметила, как один из пары, затрапезного вида, мужичков, спокойно распивающих на лавочке поллитра «Беленькой», кривится и хватает себя за отвислый зад.
– Уй! Уй! – верещал мужик, тряся задом, обтянутым домашними «трениками». – Уй, как прихватило!
– Что, Толяныч? – второй, засунув в рот карамельку, вполне удачно заменившую отсутствующую закуску к водке, понимающе хмыкнул. – На горшок пора? Клапан срывает?
– Да, нет же. – заныл мужик, продолжая беспокойно поглаживать собственный зад. – Ох и печёт! И, дёргает! И, ноет! Главное, ни с того, ни с сего! Ты бы глянул, Серый, чего там у меня. Может, пока не поздно, в больницу бежать надобно?
– Ну, не знаю. – собутыльник первого, по имени «Серый», обтерев руки о точно такие же «треники», как у приятеля,
– Ну, Серый, чего ты, на самом деле? – первый едва не скакал на одном месте. – Не могу, терпеть мочи нет! Дёргает-то, как! Сейчас вот ёжиком разрожусь!
– Ты, главное, раком не стань. – пошло пошутил гыгыкающий Серый и, смилостивившись над страдальцем, согласился. – Ну, заголяйси, что ль. Смотреть буду – покажите доктору попку, пациент, гы-гы, не стесняйтесь.
Первый оперативно стянул с себя штаны вместе с трусами, ничуть не смущаясь присутствием Насти, стоявшей чуть поодаль, разинув рот, людной улицы и многочисленными окнами домов, смотрящими прямо в этот небольшой скверик, а, так же, детишками, прыгающими и бегающими по детской площадке. Заголив зад, первый, согнувшись, прохрипел.
– Ну, Серый, чего там видно?
Серый замер, глаза у него медленно округлялись.
– Да, там, Толяныч, вообще – жопа!
– Ясное дело, что жопа. – согласился первый, переступая с ноги на ногу. – На жопе-то, что?
– Да тут, полная жопа! – заявил хмельной Серый, почесывая затылок. – Вот, полная! И вся красная ищ-що! Гноище – кругом! Как ты, вообще, ходил и сидел на ней, а?
– Да, ты, что? – Толяныч застонал и ноги у него начали мелко трястись. – Чё, в натуре?
– Ага! – Серый снова нагнулся и взглянул. – Ну, трындец! Полный!
– Ах, вы, извращенцы поганые! – громкий крик вспугнул и пациента и само назначенного проктолога-любителя. – Гады! Бесстыжие гомики! Ты погляди, чаво удумали – средь бела дня чуть ли не сношаются у всех на виду! При детях! Ах вы, паразиты недобитые! – и на парочку любителей выпить на лавочке в тихом скверике, накинулась рослая тётка в оранжевом жилете, воинственно потрясающая метлой. – Уж, я вам и задам! Твари! А, тебе, Толяныч, точно не жить – я твоей Машке все обскажу про бесстыдство твоё! Всё, как есть, обскажу – и как ты водку жрёшь, и как тебе Серый, алкаш проклятый, зад щупает ручонками своими погаными. Извращенцы! Уроды! Полиция! Полиция! – и вновь принялась махать метлой, целясь в лицо поганым уродам и грязным извращенцам, которые прикидываются порядочными людьми.
Настя, согнувшись в поясе, оглушительно хохотала, наблюдая за тем, как ражая тётка-дворничиха гоняет по двору двух щетинистых, неухоженного вида, мужичков, пребывающих в лёгком подпитии и обалдении от того, что их обзывают извращенцами, гомиками и прочими, не очень приятными, словами.
Впрочем, тётка выражалась куда более ярко, но, нецензурно.
– Ты, хозяйка, полегче б, проклятиями разбрасывалась. – неодобрительно запищало у Насти за ухом. – Вона, как, мужика-то, скрутило! Чуть ли, не в бараний рог согнуло! Ишь, бежит, а сам себя за задницу придерживает, чтобы, значится, у него ничего не отвалилось лишнего. Небось и ноет у него там, и свербит. А, коли бы, ты лопнуть кому пожелала, от души? Что, тогда? Собирали бы клочки по закоулочкам?