Хмурый город. Ненастье для Насти
Шрифт:
– Дожили. – презрительно скривился Роман. – Раньше дерьмом воняло за дверями, теперь его еще и в мою комнату притащат. Ух и жук этот Глеб – нашел для дочки бесплатную сиделку.
Хлопнув дверьми в сердцах, Зябкин не расслышал последних слов матери:
– Ох, что-то, как-то тяжко стало. Замутило, а в кишках будто когтистой лапой провернуло. Наверное, водка паленая была. Зинка-сучка, опять взялась за старое! Ну, я ей с утра покажу, лахудре, как честным людям, за честные деньги дерьмо продавать!
*
Чернокнижник пялился
Этот, по всей видимости, немало годков в овраге обретался, на глубине трех метров под землей. Если бы не размыло стены оврага, а Роза палец не оцарапала об острый гвоздь, валяться бы этим костям и дальше. Ненайденными.
Роман, не особо церемонясь, посадил свою страшную находку в единственное, подходящее для этого место – старое кресло, с продавленным сидением.
Старые кости упали и точно вросли. Страшный, обтянутый желтой кожей, лишенный волос череп насмешливо скалился в лицо молодого вурдалака – мол, хлопец, чем еще порадуешь старика-чернокнижника?
Усохшая, костлявая мумия, слишком длинная для человека среднего роста, внушала Зябкину определенные опасения, но отступать от задуманного он не собирался. А задумал упырь, ни много, ни мало, но реанимировать вот эту самую дохлятину и использовать как золотую рыбку.
Опыта в реанимационных действиях Зябкин не имел.
Откуда? Можно подумать, он каждые три дня колдунов-чернокнижников из земли выкапывает.
Как известно – глаза боятся, а руки делают.
Убедившись в том, что двери в комнату крепко заперты, Зябкин решил попробовать первое, по его дилетантскому мнению, самое забористое средство.
Кровь.
Кровь способна реанимировать любого упыря, вырвав кровососа из лап смерти или того, что эту смерть заменяет, если речь идет о вампирах.
Кровь у Романа имелась – в холодильнике пластиковый контейнер, выданный самому Зябкину в качестве пайка и иная – живая, горячая, одуряюще пахнущая.
Патриарх запрещал своему клану охотиться в городе и осушать доноров до смерти. Как по мнению Зябкина – так, глупость превеликая. Бомжей на улицах всегда в избытке, а уж приезжих, так и того больше. Шумные орды черноглазых и горластых людей, выходцев из районов, в которых солнца гораздо больше чем воды, поезда выплескивали на перрон с завидной регулярностью.
На прокорм, вполне хватило бы.
Кто их разыскивать стал бы, бомжей немытых?
Но, кого волнует мнение Зябкина? Он, всего лишь, один из клана и то, не самая ценная его составляющая, а, как говорили в какой-то телепередаче – слабое звено.
Слабый имел бы шанс выбиться в люди, получай он не обычную пайку, а усиленную и пей кровь живых людей, а не суррогат из запасов станции по переливанию, только, кто ж, позволит?
Вот и приходилось
Пластиковая тара оказалась безжалостна разодрана, а кровь, драгоценный продукт питания, выплеснут в раззявленный рот мертвеца.
И, ноль.
Минут пятнадцать Зябкин ждал чуда, сверля мумию чернокнижника горящим от вожделения, взглядом. Мгновение, ещё, и ещё одно – результат отсутствовал.
Обидно.
– Отсутствие результата, как ни крути, то же есть, своеобразный результат. – решил Роман, не спеша впадать в уныние. Следовало испробовать иной метод.
Может быть, эта самая мумия хочет мяса? Живого и с кровью?
Голубя Зябкин поймал в легкую, благо, сил и ловкости у него имелось куда как больше, чем у обычного обывателя.
Голубь, предчувствуя недоброе, бился в холодных руках вурдалака, но вырваться на волю не сумел. Ледяные пальцы упыря держали крепко.
Сизаря принесли на заклание и бросили к мумии, разодрав грудную клетку для удобства.
Последний свой писк несчастная птаха издала на костях мертвеца.
И?
Ничего.
На краткий миг вампиру показалось, что легкое облачко эфира, отделившись от тушки голубя, втянулось в распахнутый рот страшной находки, но, сморгнув, Роман разочарованно выдохнул – ничего не изменилось. В комнате, как и прежде находились трое – упырь, мертвец и дохлая птица.
Оставалось единственное, рискованное средство пробудить чернокнижника – жертва.
Настоящая жертва, а не обычное подношение.
Зябкин опасался совершать подобные поступки, но, особого выбора не было.
Для опасного деяния, следовало притащить домой вторую половину странного клада.
Свинцовый саркофаг. Тот самый металлический ящик, изукрашенный странными письменами.
Двери своей комнаты-конуры, в этот раз, Зябкин запирал с особой тщательностью – мало ли, вдруг маман очнется от алкогольной дури и решит поцеловать родную кровиночку в лобик. Так сказать, пожелать доброй ночи. Обнаружит вместо сыночка лысый череп и высохшие кости, разорется на весь дом, разбудит соседей, а там и до полиции недалече. Оно ему, Зябкину, надо?
Нет, уж, лучше поберечься и исключить любую случайность.
В два часа ночи коммуналка спала и по коридору никто не шастал. Угомонились все, даже мерзавец Глеб Геннадьевич, вознамерившийся превратить мать Романа в сиделку для своей уродливой дочери.
Везти здоровенную штуковину на тачке-раздолбайке было бы очень неудобно и Зябкин, помявшись, выгнал из гаража старенькую, задрипанную «девятку». Водитель он, честно сказать, был еще тот, но до парка рассчитывал добраться без особых происшествий – ночь, ехать ему предстоит не по самым оживленным улицам, а погрузив на багажник свою находку, ему удастся доставить металлическую фиговину на место гораздо быстрее, ежели тащить ту на той рухляди, которую он спер, взломав соседский сарай.