Хобби гадкого утенка
Шрифт:
– Я ничего не чувствую! – горестно оповестил Тузик. – И Хуч, и Жюли, и Кеша – все пахнут одинаково.
– Надеюсь, не грязной собачатиной, – хмыкнул сын и, откинувшись в кресле, потянулся. – О, господи, голова опять заболела!
– Тут очень душно, – сказала я и приотворила окно.
Прохладный сырой воздух ворвался в комнату, откуда-то издалека ветер донес звуки разухабистой музыки и громкие голоса. Очень странно, обычно в нашем поселке царит полнейшая тишина.
– Закрой сейчас же, – заволновался Нос, – я еще хуже простужусь!
Я проигнорировала это замечание.
– Что там за веселье? – спросила я у Кешки.
– Старший сын Сыромятниковых женится, свадьба у них. Нас тоже приглашали.
А и верно. Неделю тому назад домработница банкира принесла красивый розовый конверт, украшенный изображениями двух ангелочков… Надо же, я совсем забыла.
– Зайка с Машкой там, – продолжал Кешка, – и Севка пошел.
– Он любит тусовки, – обиженно протянул Нос.
– А вы чего остались? – поинтересовалась я.
– Голова болит, – вздохнул сын.
– У меня насморк, – напомнил Тузик.
Я только хмыкнула. Мужчины – изнеженные существа, просто фиалки. Если температура мужского организма подбирается к 37 градусам, большинство представителей сильного пола рушатся в кровать с воплем: «Умираю!»
Во всяком случае все мои бывшие мужья, натянув до носа одеяло, поступали так. Супружники начинали капризничать, требуя попеременно горячего чая с медом, боржоми с молоком, клюквенного морса и яблок… «Болезнь» затягивалась дней на десять, и после нее они чувствовали себя слабыми, изможденными…
А теперь скажите, милые дамы, вам придет в голову заползти в постель даже тогда, когда ртутный столбик упрется в самый верх? Впрочем, может, и положите голову на подушку, только заснуть все равно не удастся. Домашние начнут бегать в спальню, без конца задавая вопросы:
– Где суп?
– Можно взять котлеты?
– Дай денег на проездной!
– У нас есть сахар?
– Не могу найти брюки…
Завершится вечер безумным скандалом. Это муж, никогда доселе не заглядывавший в детские тетрадки, внезапно обнаружит, что его сынишка или дочурка ничего не понимает в математике, и начнет орать:
– Я в твоем возрасте имел сплошные пятерки!
Удивительное дело, все мои мужья были в школьном возрасте отличниками! Оставалось только удивляться, отчего Константин писал слово «здесь» как «сдесь», а Макс, складывая девять и семь, каждый раз получал новый результат.
Потом достанется и собаке, которая, отчаявшись дождаться вечерней прогулки, решит свои проблемы у входной двери, и муженек, естественно, наступит в кучку… Совсем поздно вечером, даже ночью, в спальню войдет обиженный ребенок и, трагически вздыхая, сообщит:
– Мне не дали поужинать, живот прямо подвело.
Не знаю, сколько женщин из десяти долежит в кровати до этой стадии, я обычно вскакивала в момент поиска брюк.
Но самую впечатляющую сцену я наблюдала в онкологическом диспансере. Одной из моих подруг, Вере Селезневой, делали курс химиотерапии. Я провожала ее до процедурного кабинета. Сначала Верка завернула на рынок и затарилась под
И тут в конце коридора показалась живописная группа из пяти человек. Посередине, с лицом Христа, идущего на крестную муку, двигался мужчина лет сорока. Под руки его держали две женщины, одна помоложе, другая постарше. Сзади, готовясь мгновенно подхватить, если папа станет рушиться в обморок, шли дети-подростки. Добредя до кабинета, мужик окинул мученическим взглядом ряд женщин и проныл:
– Вы, конечно, пропустите меня вперед! Видите, как мне плохо, мне химию колют!
Верка, поправив на лысой голове паричок, попробовала возразить:
– Тут всем химию делают. И потом, у вас волосы свои, а мы все в париках, значит, вам ерунду вводят, циклофосфан какой-нибудь, от него не тошнит и растительность не выпадает…
Но дамы, сидевшие впереди, неожиданно встали на сторону нытика:
– Естественно, пропустим, идите!
Не сказав «спасибо», мужик, подталкиваемый родными, исчез за облупленной дверью.
Верка фыркнула:
– Цирк прямо!
– Мужчин тут надо пропускать вперед, – растолковали ей товарки по несчастью. – Сядет такой в конец, и все, житья не даст, будет два часа бубнить и жаловаться, а то еще в обморок завалится! Нет уж, пусть лучше поскорей проходит, а мы посидим, отдохнем, дома-то живо работа найдется.
– И то верно, – согласилась Верка, покосившись на свои туго набитые сумки, – расслабиться не мешает!
Ночью ко мне никак не шел сон. Однако Сергей Кабанов оказался замечательным вруном. Зачем он рассказал матери сказочку о лавине? И почему Наташа сообщила Раисе Андреевне о поездке в Грузию? Что за план придумали брат с сестрицей? Скорей всего они хотели скрыть от матери, что Ната жива… Раиса Андреевна – женщина пожилая, не слишком сообразительная, вот и поверила Сергею, когда тот сообщил о кончине сестры… Небось никаких официальных бумаг ей не демонстрировали, тела, естественно, не показывали… Ай да молодцы! Но зачем?
Я села на подоконник и принялась курить, стараясь, чтобы дым вылетал во двор… Господи, да ведь все очень просто! Деньги! Лена Артюхина должна была получить большое наследство. Кабанова выдает себя за Артюхину и становится обладательницей богатства. Вот откуда у Сергея квартира и «Нексия». Он тоже в курсе дела. А милейший Каюров сам все затеял!!!
Это, однако же, какая интересная вещь получается! Лену Артюхину куда-то увезли в «Скорой помощи», живую! Небось сделали укол… Где-то бабу спрятали, а она, ухитрившись удрать, убила Наташу Кабанову… Каким-то образом проникла на конюшню и обстряпала дельце… Вот почему Каюров упорно отрицает свою вину. Надо сказать, что он попал в неприятное положение. Он отлично знает, кто убийца, но признаться не может, тогда выплывет неприглядная правда про аферу с Кабановой…