Хочу быть богатой и знаменитой
Шрифт:
Александр Иванович открыл дверь машины и окликнул водителя:
— Ильич, поехали!
Мужчина занял свое место и запустил двигатель. Убегая и захлопывая двери, он видел замах и предполагал, что генеральному досталось тоненькой пластиковой папкой по лбу, и теперь с нетерпением ждал продолжения.
Сел на свое место, запустил движок и аккуратно вырулил на дорогу.
А шеф мялся. Шеф аккуратно подбирал слова. Иван Ильич готов был поставить кружку пива против трех, что тот боялся начать разговор про сапожки для Наташи. Из мужской солидарности
— Александр Иванович, — обратил на себя внимание, — похолодание обещают со стойким минусом на неделе. Надо на Старой даче отопление включить, как бы систему не разморозить.
— На Старой даче? Съезди сам, все там посмотри.
— Добро, — ответил водитель, мельком глянув на начальство.
Александр Иванович пребывал в счастливой задумчивости, а тут встрепенулся, моргнул водителю в знак благодарности:
— Похолодание, говоришь? Ильич, давай заедем к Рубэну в салон. Заодно, проконсультируемся насчет Наташиных сапожек, себе может, чего присмотрим.
Тот кивнул и включил указатель поворота, перестраиваясь в другой ряд.
Рубэн Вачаканович Атонесян — седой армянин с характерным национальным профилем, собственник сети обувных салонов, славился прямотой, честностью и порядочностью. Товар, который выставлялся на продажу, неизменно отличался качеством. Была у него и своя мастерская, где тачали для театра, для людей, которые нуждались в специальной обуви: танцоров, инвалидов, спортсменов. Вот к нему-то и направилась компания.
Салон встретил запахом качественной кожи и улыбчивыми молодыми людьми в форменной одежде: у Рубэна работали только молодые мужчины.
Улыбающийся паренек встретил покупателей у входа:
— Добрый день! Проходите, осмотритесь! Рубэн Вачаканович сейчас подойдет.
Через несколько минут хозяин торопливым шагом уже пересекал зал, встречая гостей:
— Александр Иванович, дорогой! Наконец-то! Осень на дворе, тебя заждались башмаки для прогулок!
— Рубэн Вачаканович, здравствуй, уважаемый, неужели привезли?
— Привезли, а как иначе? Я обещал! Я выполнил обещание! — Мужчины обменялись рукопожатием.
Тем временем водитель, стоя посредине зала и вертя головой, рассматривал товар и тихонько покашливал, прочищая глотку. Хозяин на покашливание развернулся в его сторону, радостный и довольный встречей со старым другом шагнул к нему:
— Иван! Старый бродяга! Здравствуй, дорогой!
— Здравствуй, Рубэн, здравствуй множество лет!
Мужчины не только пожали руки, но и от всей души похлопали друг друга по спинам.
— Сапоги для охоты просил? Просил! Сапоги в коробке, касса — вон там, — Рубэн Вачаканович махнул в сторону расчетной стойки.
Иван Ильич ухмыльнулся, кивнул, увидев внука своего друга. Рубэн-младший работал в салоне два или три дня в неделю, получал за это зарплату, занимался в университете и одновременно учился управлять бизнесом деда. Ильич развернулся в его сторону, поднял руку в приветственном жесте и направился к нему.
Наташа
Мужчины беседовали в соседнем зале, поглядывая на покупательницу.
— Саша, это …?
— Надеюсь — будущая жена.
— Ыыы???
— Вот и я! Так же, «Ыыы!!!», — Александр Иванович скорчил рожу.
— Что так?
— Рубэн, понимаешь, я начинаю ЖИТЬ рядом с ней. Она меня сегодня папкой по лбу шлепнула, — в голосе нотки гордости и мечтательная улыбка на лице.
— Ты ей уже так много позволяешь?
— Ничего не позволяю. Девочка даже не знает, насколько мне дорога и необходима, свято веря в то, что для меня она только рядовой сотрудник, а я для нее — генеральный директор.
— Тогда по лбу за что?
Другу Александр Иванович рассказал все честно. Рассмеялись оба.
— Рубэн, к тебе привез ее обуть, как я понял, ей трудно подобрать что-то готовое. У нее старенькие сапожки на ремонт, может быть, ты ей чем-то поможешь?
Тот кивнул:
— Давай позовем Казаряна и попросим, пусть посмотрит.
Трое мужчин вошли в дамский зал.
— Наташа, — Александр Иванович окликнул девушку, — это Рубэн Вачаканович Атонесян и Альберт Химсанович Казарян. Альберт — мастер обувщик.
— Сапожник я, девочка, старый сапожник. Давай посмотрим, что там у тебя на ремонт.
Протянул руку к пакету, но остановился:
— Погоди. Сними-ка туфельки, встань сюда.
Седой армянин с роскошными усами махнул рукой на невысокий подиум. Стоял, рассматривая крошечные девичьи ножки.
— Рубэн, мы ее не обуем, — рука старого сапожника с въевшейся в кожу черной краской медленно потирала бритый до синевы подбородок.
— Стандартная линейка готовой обуви начинается от тридцать седьмого, редко от тридцать шестого. В этот раз ты привез всю партию от тридцать восьмого. Девочке с такой ножкой все будет велико. Ее надо вести в детский зал.
Кашлянул и снова покачал головой.
— Дальше смотри, у нее очень высокий подъем стопы. И в детском зале не обуешь. Подай мне ее туфельку. Гляди, в чем фокус. Она может купить готовую обувь очень редко. Обуйся, дитя.
Подал ей руку, помогая:
— Видишь, Рубэн, пальчики еле прикрыты, как только мыс пойдет наверх, ножка в них не влезет. Сними-ка туфельку, я еще посмотрю.
Наташа стояла с пунцовыми щеками и последняя надежда на покупку обуви таяла на глазах. Вдруг двери открылись, и в салон бойким шагом вошла элегантно одетая молодая женщина. Окинула всех цепким взглядом, быстро подошла к Наташе, порывисто обняла за талию и громко проговорила: