Хочу быть богатой и знаменитой

Мальцева Ольга

Это было веселое утверждение, на которое девушка возмущенно фыркнула:

— Представь себе. А что не должна?

Он понял, что немного «зарулил не туда» и пошел на попятный:

— Меня-то чего стесняться?

В ответ девушка всплеснула руками:

— Да и вправду. Чего это я голышом не ношусь пред вашими светлыми очами?

Ему пришлось склонить голову, чтобы скрыть довольную улыбку:

— Ладно, только если упадешь…

— Вот КОГДА упаду, тогда и поговорим.

Военврач помотал головой, и больная снова удостоилась внимательного

разглядывания и оценки физического состояния, после чего он медленно отвернулся, чтобы в зеркальной дверце шкафа наблюдать за тем, что происходит у него за спиной.

Быстро глянув из-под ресниц на впечатляющую мужскую фигуру, пробормотала:

— Слушай, в душ бы на минуточку.

Тот был категоричен:

— Нельзя пока. Потерпи до завтра. Посмотрим как швы, тогда можно будет и в душ.

— Швы?

— Да, тебе немножко спину подлатали. Не чувствуешь?

Та помотала головой.

— Вот и хорошо. Но об этом потом.

Регина вздохнула тяжело, а в ответ веселый голос обнадежил:

— Не переживай, завтра даже голову можно будет помыть. С удовольствием помогу. Хочешь?

Она снова фыркнула, а мужчина, увидев в стекле ее смущение, вздохнул и согласился на уступку:

— Ладно, девочек попросим. Завтра хорошая смена. Все? Можно, повернусь?

Лукин обернулся. Регина пыталась сообразить, как завязать халат с двумя огромными поясами, пришитыми к обеим полам. Дело оказалось не таким простым.

— Давайте попробую помочь.

Регина обернулась, в дверях стояла ее сестра:

— Ника!

— Лера!

И одновременно хором:

— Живая!

И слезы, и несвязные фразы, какое-то бормотание. Стояли, обнявшись, плача, потом долго ощупывали и оглядывали друг друга. Задавали вопросы, со стороны, казавшиеся полным бредом.

— Как ты здесь очутилась?

— Документы на подпись принесла Вороновой Регине Александровне и всю дорогу молилась, чтобы это была ты!

— На кладбище была?

— Сначала бабушка мне все рассказала, а потом, когда уже до конца в себя пришла — да, была и все поняла. Искать тебя только боялась.

— Она нас ищет и почти нашла.

— Фиг ей! Мы вдвоем сильнее, чем она одна!

— Мы живы, понимаешь, живы!

— Понимаю, но до конца не верю!

— Представляешь, каждый день на почту бегала!

— И я!

— Как сказали, что для Рощиной письмо, в этот день даже поспать первый раз спокойно смогла.

— А я каждое утро бегала туда, сидела и плакала, потому, что забыла от кого письмо должно прийти, писем для Вороновых было очень много. Хорошо тетенька жалостливая попалась, спросила, чего прихожу каждый день и реву, пришлось объяснять. Так она мне потом все фамилии на конвертах перечитывала. В какой-то день как услышала фамилию Рощиной, вспомнила, о чем мы договорились, и опять ревела! От радости, наверное. До сих пор и сердечко, и нашего зайца, что ты нарисовала, все в книжке храню.

— А меня сюда бабуля привезла. Когда немного в себя пришла, подумала,

если ты далеко, то тебе ничего не грозит. А у меня боевая старушка и если что, запросто сможет поднять шум.

— Знаешь, у меня все так странно пошло. Четыре года на Дальнем Востоке провела, только друзей как-то не образовалось. Домой тянуло страшно, хотя понимала, что если она меня найдет…

Девушка тихонько всхлипнула:

— И тут так заскучала, вот хоть умри. Рискнула и приехала. По улицам с такой опаской в первое время ходила, а потом поняла — она пешком давно не ходит и не бывает там, где бываю я. Вот и успокоилась. Зато тебя на улицах постоянно высматривала.

Девушка вытерла щеки себе, потом потянулась к сестре. А она снова в ответ ее обняла:

— Знаешь, тебе с бабулей нужно познакомиться!

Лукин ничего не мог понять. Уже начал опасаться за душевное здоровье Регины. Но тут была еще одна девушка, такая же хрупкая, с волосами, выкрашенными в более темный цвет. И глаза карие. Открыл рот, чтобы кое-что уточнить, как услышал:

— Ника, ты в линзах?

— Да, после бокса, зрение так и не восстановилось. Слепая как кротик. Хотя в линзах удобнее, чем в очках, и цвет глаз можно скрыть.

— Лера, тебе нужно присесть.

— Тебе тоже не помешает.

Военврач крутил головой от одной собеседницы к другой. Только ему это надоело:

— Так, барышни, давайте-ка в ординаторскую пройдем и успокоимся.

Тут на пороге палаты появился Амыр. И его неожиданное:

— Здравствуй, дочь, — всех заставило замереть.

Седой воин стоял в дверях, улыбался:

— Долго добиралась, но дошла.

— Скала на берегу ручья! Отец! — Ника сначала нерешительно шагнула к нему, потом порывисто обняла, прижалась на мгновение, отпустила, и долгое время с нежностью смотрела на шамана, не выпуская его руки из своей.

— Ника, ты в порядке? — Регина забеспокоилась, наблюдая за необычным для сестры поведением, — это Амыр, мой друг.

— А мой духовный отец. Мне бабушка про духовные практики рассказывала, научила медитировать, вот там, — она ткнула куда-то в неопределенном направлении, — с ним и познакомилась. Он ко мне во сне приходил и дорогу к тебе показывал. Общались с помощью образов, правда. Только пока разобралась в его языке, столько времени потеряла!

Ника уткнулась лбом ему в плечо:

— Спасибо, что привел меня к … ней. Спасибо!

Стояла, вздыхая, пытаясь остановить подступающие слезы.

Он гладил ее по голове:

— Так рад, что ты, наконец, добралась.

Потом обнял одной рукой за плечи:

— Долгая дорога у тебя была, стебелек. И она еще не закончена.

Регина подошла к Амыру с другой стороны, тоже его обняла и повела к кровати:

— Тебе надо отдохнуть. Мы чаю в ординаторской попьем и поговорим. После твоих процедур пить еще час нельзя. Поэтому не станем тебя дразнить. Отдыхай.

Обе девушки улыбнулись Амыру и вышли, Лукин последовал за ними.