Хочу тебя, девочка
Шрифт:
Часть 23. Марина
Я удивлялась сама себе.
Согласиться добровольно ехать в тот дом, из которого с таким ужасом бежала — еще вчера эта мысль показалась бы мне нереальной. Еще недавно я была уверена, что ни за что, ни при каких обстоятельствах не войду под эту крышу снова.
Но это случилось. Все пережитое за сегодня перевернуло мои мысли с ног на голову, перетряхнуло эмоции, как землетрясение, смешало все внутри в какой-то адский коктейль. И все, что я знала в этот момент, когда переступила порог особняка
А еще правда была в том, что идти мне было не к кому. Не так давно я переживала о том, что после продажи квартиры нам с мамой будет негде жить, теперь же… Теперь внутри клокотало больное, разрывающее душу ощущение, что идти мне не некуда, а просто не к кому.
И не только потому, что мама думала, будто мы с Исаевым благополучно отдыхаем на озере. А главным образом потому, что ей, кажется, было совершенно все равно, где я и с кем. В какой-то момент мне даже показалось, что ее волнует только то, насколько Камиль состоятелен. И это так не вязалось с моей матерью, которая столько лет терпела рядом отца-алкоголика и верила, что он бросит…
Впрочем, он и бросил. Вот только не пить — нас. Молча, без драм и особых сожалений.
Наверно, та квартира была его способом попросить прощения. Но это уже не имело значения — я ее потеряла. Потеряла, как и многое другое за последнее время. Но о ней жалела меньше всего.
— Я отпустил на выходные весь персонал, — донесся до меня голос Камиля.
И я вдруг поняла, что уже несколько минут стою на одном месте и смотрю отсутствующим взглядом в плитку на полу. Узор на ней был замысловатым — вырисовывалась целая огромная картина, состоявшая из мелких деталей. Я вдруг осознала, на какой куче денег я сейчас стою. Это мраморное панно под моими ногами явно стоило далеко не три копейки.
— Я закажу ужин из ресторана, — добавил Исаев, так и не дождавшись от меня ответа.
Я посмотрела на него с некоторым удивлением.
— Ты всегда так поступаешь?
— Как? — непонимающе нахмурился он.
— Покупаешь все, что хочешь.
Глупый вопрос! Но я поняла это с запозданием. В голове промелькнула уничижительная мысль — разве со мной он не поступил точно также? Купил, как игрушку в магазине.
— Не понимаю, к чему ты это, — сухо заметил Исаев.
А я и сама не понимала. Меня просто пугали бесконечные свидетельства того, насколько мы разные. Насколько я не вписываюсь в его мир, а он — в мой. А еще… еще страшнее было понимание, что меня это беспокоит. Потому что я понимала — все это ненадолго. Игрушки рано или поздно надоедают своим хозяевам. А я…
А я, кажется, и сама уже толком не знала, чего вообще хочу. От жизни и от этого мужчины.
— Я это к тому, что ты не пробовал что-нибудь приготовить сам? — сказала после паузы.
Исаев сложил на груди руки и протянул:
— Знаешь, в чем преимущество богатства, девочка? В том, что тебе не надо делать то, что ты не хочешь. А приготовление еды не входит в число моих хобби.
Ну вот снова. Снова эта пропасть между двух миров.
—
Я встрепенулась:
— Правда?
— Твори там все, что угодно, — ответил он со смешком.
Я не заставила себя ждать. Направилась прямиком на кухню и распахнула холодильник, ожидая увидеть там пустые полки. Но вместо этого задохнулась от восторга!
— Грана Падано! — выдохнула так, будто передо мной была какая-то реликвия. — Но откуда здесь продукты, если ты не готовишь?
— А откуда бралась еда, пока ты тут жила, ты не задумывалась? — насмешливо заметил Камиль. — Конечно, у меня есть экономка. Она в том числе и готовит.
— Надеюсь, она будет не против покушения на ее кухню, — пробормотала я, быстро доставая из холодильника овощи, словно эта женщина могла вдруг появиться и отнять их.
— Ну, кухня все же моя, — хмыкнул Исаев и вдруг спросил:
— Помочь тебе?
— Готовка ведь не входит в число твоих хобби? — вздернула я бровь.
— В приятной компании можно и позволить себе заморочиться, — полыхнул серебром его взгляд.
— Тогда нарежь овощи, — отвернулась я поспешно. — А я сама сварю пасту.
Он кивнул и мы занялись каждый своим делом. Но теперь молчание казалось чем-то совершенно невыносимым. Мне было нужно слышать чей-то голос, ощущать, что я не одна…
— Я все хотела спросить… — начала несмело.
— Хотела — спрашивай.
— Зачем тебе такой огромный дом, если ты живешь здесь один?
Что сморозила очередную дурость я поняла, когда Исаев искренне, открыто рассмеялся.
— Для статуса, конечно же. Я часто организовываю здесь приемы.
Звук ножа, с которым он нарезал овощи, вдруг затих и я поняла, что в этот момент он пристально смотрит на меня.
— А ты очень рациональная и практичная да, моя девочка? — сделался его голос неожиданно ласкающим, проникающим под самую кожу, по которой снова заплясали мурашки.
Я передернула плечами, прогоняя непрошеное чувство.
— У меня не было иного выбора, — заметила равнодушно. — Мы всегда жили весьма скромно.
Нож снова застучал по разделочной доске, а я в уме отчаянно искала, что бы еще сказать и не выглядеть при этом дурой.
— Бл*дь! — вдруг выругался Исаев и я, повернувшись к нему, обнаружила, что он тупо смотрит на свой окровавленный палец, по которому, очевидно, попал ножом. Смотрит так, будто не понимает, как это могло вообще случиться.
— Господи! — выдохнула я испуганно и без всякой задней мысли сделала то, что обычно и делает человек с раной — прижала ее к губам.
Исаев вздрогнул всем телом, когда я коснулась языком пореза. Испуганно вскинув на него глаза, я спросила:
— Больно?
— Не совсем, — усмехнулся он. — Но если доставлять мне удовольствие не входит в твои планы, лучше больше так не делай.
Я замерла, глядя ему прямо в глаза. Я клялась себе, что больше не позволю ему ко мне прикоснуться, но сейчас… Сейчас казалось, что все под моим абсолютным контролем. И это чувство исключало из головы страх.