Хочу тебя испортить

Тодорова Елена

Умываюсь в ванной. Долго смотрюсь в зеркало и сама себя не узнаю. Зрачки расширены, а внутри них пламя. Щеки ярко-розовые, губы припухшие и алые. Может, у меня повысилась температура? Помню, что должна за ней следить, но не искать же сейчас градусник. В суматохе совершаю проверку ладонями. Это, конечно, так себе метод. И все же надеюсь, что высокую температуру я бы ощутила.

«Если бы ты своими выходками не подставлялась, я бы тебя никогда не позвал…»

Всплывает в затянутом каким-то вязким дурманом

сознании, пока растираю пальцами виски.

Что это значит? Неужели он за меня не случайно у Виктора Степановича вступился?

Эти его друзья взбрыкнули, услышав про сброс очков. Он ведь тоже… Даже первая реакция Чарушина была не самой приятной. А уж Бойко… Странно, что он не выдал враз все, что думает. Если действительно вызвался и забрал меня оттуда только для того, чтобы выказать какую-то реакцию перед своими, то как это понимать? Зачем? Нет, я, очевидно, что-то перекручиваю. Это невозможно. Зачем ему меня защищать? Нужно быть готовой к тому, что Кирилл раскручивает какой-то подвох.

Господи, дожить бы до этих чертовых соревнований! Я ведь обещала ребятам, что наша команда выйдет в лидеры. Я не могу их подвести.

Вздрагиваю от резкого стука в дверь.

— Сколько можно, Центурион? — доносится из коридора голос Бойко. — Чем ты там занимаешься?

Планомерно перевожу дыхание. Не собираюсь поддаваться панике.

— Минута!

Расправляю тонкую мягкую кофточку, которая все еще надета на мне поверх блузки. Дрожащими ладонями прохожусь по складкам юбки. Зашла в ванную, чтобы приготовиться ко сну, но не сняла даже колготки. Не могу я. На все пуговички застегнута.

Еще раз медленно вдыхаю, неторопливо выдыхаю и выхожу из ванной.

Бойко ничего не говорит. Лишь недовольным взглядом меня окидывает. Кажется, будто тем самым искры из моего тела высекает. Не понимаю, почему мне становится все труднее находиться с ним рядом? Свободно выдохнуть получается, лишь когда Кир скрывается за дверью освобожденного мной помещения.

Нет, правда, что мы можем здесь делать? Зачем все это?

Я думала, что Бойко потащит меня на очередную гулянку. Никак не рассчитывала, что мы останемся наедине. Да еще и спать, говорит, будем в одной кровати. Как это спать с парнем? Не представляю.

Пока из ванной слышится шум воды, обхожу небольшую квартиру вдоль и поперек. Чуда не случается — других горизонтальных поверхностей, подходящих для сна, не находится.

Пытаюсь придумать, как выбраться из этой скользкой ситуации и не нарушить при этом своего слова. Только вот ничего умного в голову не приходит.

Шум воды стихает. Открывается и тонко скрипит дверь. По коридору расходится звук неторопливых шагов. Я на мгновение зажмуриваюсь, судорожно вдыхаю, стараюсь не позволять сердцу ускоряться… Распахиваю глаза, когда понимаю, что больше в комнате не одна. И задыхаюсь при виде полуголого Кирилла. То есть… На нем, конечно, остались штаны. Но все же… Так как пляжи я не посещала лет семь, можно сказать, впервые вижу мужской торс. И меня это неожиданно смущает.

Еще и взгляд… Зачем он всегда так смотрит, будто я во всех бедах мира виновата? Словно ему лично от меня что-то жизненно необходимо.

Делаю вид, что мне совсем неинтересно рассматривать его гладкое мускулистое тело, потому как… Мне действительно не интересно!

— Зачем мы здесь? — не выдерживаю тишины. Пытаюсь говорить спокойно, но удается с трудом. — Поедем домой лучше…

— Не лучше.

Голос колючий, как и его взгляд. По моей коже будто грубой одежной щеткой проходится. Едва сдерживаю дрожь. Но продолжаю цеплять Кирилла, даже когда он отворачивается и идет к окну.

— По-моему, ты совершенно бессмысленно используешь свой выигрыш.

— Мне приходится его использовать, забыла?

— Нет, не забыла. Только ты так и не объяснил, для чего это делаешь. Зачем? Я думала, ты сам все решаешь. Кажется, даже твои друзья на тебя никакого влияния не имеют. Артем говорит…

— Хватит трещать, — грубо обрывает меня Бойко.

Резкими движениями открывает окно и подкуривает сигарету.

— Я не могу прекратить, — честно сообщаю ему после небольшой паузы. Рассчитываю, что ее хватает, чтобы гнев Кирилла притушился. — Я ничего не понимаю. Я нервничаю. Не успокоюсь, пока ситуация не станет для меня понятной. Надо что-то делать! Как-то определить, просчитать, выяснить… — торможу словесный поток, лишь когда Кир ко мне оборачивается.

Его взгляд заставляет замереть. Только не злость в нем превалирует. Нечто другое, мне незнакомое. У меня от этого в груди запутанный сгусток перезаряженных эмоций тает, растекается и горячей волной ухает вниз.

— Любомирова… — выдыхает Бойко так, будто дальше намеревается сказать что-то крайне важное. И зачем-то тормозит себя. Еще раз вздыхает и резко выпаливает: — Просто ложись, мать твою, спать.

– Нет, я не смогу, — сама в своем голосе слышу какое-то отчаяние. Дело в том, что я чего-то хочу, но сама не понимаю, что именно. — Давай немного поговорим, — прошу, шагая к Киру. — Пожалуйста.

Он не шевелится. Никак не реагирует. Долгим взглядом держит меня в оцеплении, и я не решаюсь подойти слишком близко.

— Хорошо, — выдыхает с непонятной ухмылкой. — Говорить будем о тебе.

Теряюсь от такого заявления, но все же соглашаюсь.

— Окей.

Едва успеваю перевести дыхание, как Кирилл заваливает меня первыми вопросами.

— Тебя не волнует то, что Чара вместе с нами прессовал тебя и твою орду? Как ты могла об этом забыть?

Кажется, он презирает меня… Конечно же, презирает. Должна признать, сейчас это неприятно.

— Он извинился, — мне приходится оправдываться. Понимаю это, но не выдерживаю взгляда, которым Бойко меня пронизывает. — Каждый может оступиться. Главное, осознать свою ошибку и по возможности исправить все плохое, что успел натворить.

— Серьезно? — смеется, но выглядит при этом так, будто я еще сильнее его разочаровала. — Не все можно исправить.

— Да… Не все, — тихо выдыхаю я, силой воли вынуждая себя не разрывать с Киром зрительный контакт. — Но всегда можно попытаться.

Впервые в жизни, при разговоре с другим человеком чувствую себя так, словно случайно очутилась на экзамене по предмету, который я не проходила.