Хочу тебя испортить
Шрифт:
Надеюсь, эуфорбии удастся спасти. Иначе я этого придурка сама убью!
— Это что такое?
Вздрагиваю от ярости, которая вибрирует в приглушенном голосе Рената Ильдаровича, и невольно застываю рядом с Кириллом. Отчим, словно граф Дракула, выплывает из мрака. Вид у него такой… Жуткий. Не понимаю, что в нем мама нашла.
Она, кстати, тянется за ним из темноты. Таращит на Кирилла глаза. Жаль, лица своего супруга сейчас не видит. На наших с «братцем» глазах несколько оттенков радуги оно перебирает. Пока не достигает того самого насыщенного последнего — фиолетового. Замираю, разинув рот, пока Ренат Ильдарович сбрасывает
С удивлением улавливаю трансформацию внешнего облика Кирилла. Секунду назад он фонтанировал злой иронией и бравировал излишней самоуверенностью. Сейчас же выглядит как настороженный зверь. Кажется, даже хмель его отпускает. Лишь глаза блестят.
— Не при ней, — едва заметно дергает подбородком в мою сторону.
Только отчиму, похоже, плевать на эту просьбу.
— Я просил тебя не задерживаться! Знаешь, что сегодня важный для нашей семьи день, и что ты делаешь? Не пойми где таскаешься до самой ночи и заявляешься домой в свинском состоянии! — рубит он свирепым тоном. Кирилл молчит, но отчима это, судя по всему, еще сильнее злит. — С шеей что, твою мать? Без следов ума не хватает? Шалавам своим не можешь объяснить? Как ты с этими сосняками среди нормальных людей покажешься?
– Шарфик повяжу.
— Приглуши свой юмор.
— А ты не втирай мне, — голос Кирилл не повышает, но слышится в нем жгучая ненависть. — Сам все знаю.
— Неблагодарный щенок, — со свистом выдыхает Ренат Ильдарович.
— Какой есть. Радуйся, что вообще в этот дом прихожу.
Отчим шагает к нам, явно намереваясь еще что-то выпалить, но мама вдруг хватает его за руку.
— Ренат, может, не надо? Давай утром поговорим. На свежую голову.
Он смотрит на меня, затем на маму. Пару секунд колеблется. Затем бурно переводит дыхание и, словно ломая себя изнутри, меняет тему.
— Сколько у тебя очков сегодня?
— Будто тебе еще не доложили, — бубнит все так же сердито Кирилл. — Тридцать три.
— Тридцать три, — неодобрительно цокает языком Ренат Ильдарович, хмыкает и замирает, словно отлаженный взрывной механизм. Выдерживает глубокую паузу, прежде чем заорать: — Тридцать три вшивых очка против шестидесяти восьми общих! Всего сорок восемь процентов! Я уж молчу про разницу в одно очко! На своем поле — это позорище! Это нельзя считать победой!
— Ренат, — снова подает голос ошарашенная, как и я, мама.
Кирилл же несколько раз сжимает и разжимает кулаки, но молчит.
— Может, тебе стоит еще больше тренироваться? — не унимается отчим. — Вместо того чтобы шататься ночами где не попадя. Много энергии? Иди на площадку и атакуй кольцо!
— Хорошо, папа, — в этот момент мне кажется, что он просто использует один из правильных ответов.
И это срабатывает.
Ренат Ильдарович выдыхает и, махнув рукой, заметно сбавляет тон.
— Надеюсь, ты понимаешь, что на грядущих соревнованиях по киберспорту тебе не стоит так лажать? — вопрос риторический. Звучит, словно предупреждение. — Ты должен показать лучший результат. Во всем лучший.
— Да, отец.
— Вот и отлично, — окончательно успокаивается отчим. — А сейчас иди, проспись.
Приобняв маму за плечи, уходит первым, оставляя нас с «братцем» снова наедине. Только я собираюсь по привычке приободрить этого несчастного и сказать, чтобы не раскисал из-за папочки, как он с ненавистью выпаливает:
— Чё ты вылупилась, лампочка?
Конечно, после такого я ему «братскую» руку вряд ли подам. На подобное милосердие даже моего ангельского терпения не хватит.
— Свет в конце тоннеля держу.
— Пошла отсюда, я сказал.
— И пойду! Не потому что ты сказал, — передразниваю его грубый голос. — А потому что я так хочу! Твоя компания мне неприятна, вот!
— Хуёт, — выдыхает он и, прямо как папочка, сваливает сам.
Стремительно взбегает по лестнице, а я вдруг замечаю, что у меня дрожат руки.
Черте что, блин…
3
Сестры не будет!
— Катим к общагам посмотреть на льготников? — распевает Чара после тренировки. — Слышал, у них сегодня заселение.
Эта тема меня не особо занимает. Но когда от родного дома воротит, любой кипиш воспринимаешь, как невесть какое развлечение.
— Катим, — ухмыляюсь, расправляя низ футболки. — Кто, если не мы, им в первый же день лещей отвесит. Пусть сразу выгребают, куда попали и кто тут главный.
В соседнем городе один из государственных IT-универов не прошел аккредитацию и лишился лицензии. Так отец, как владелец и по совместительству ректор не просто коммерческого ВУЗа, а целого академгородка [3] , с какого-то перепуга вздумал заделаться меценатом. Впрягся в раскрученное небезызвестной нынче Марией Градской политдвижение и подобрал по спешно сколоченной спецпрограмме ватагу маргиналов. Поддержка с толстым расчетом, безусловно. Только пока понять не могу, в каком рейтинге очки себе набивает. Не перед создателем же. Явно на этом свете что-то задумал Бармалей Ильдарович. Черт в помощь, как говорится!
3
Данный городок и учебное заведение вымышлены, все совпадения с реальностью случайны. На начало описываемых событий идет 2055 год.
Закидывая за спины спортивные сумки, шумной толпой высыпаем во двор. Бойким шагом пересекаем его по диагонали, чтобы обогнуть спортивную арену и вывалить к парадному крыльцу нужного корпуса.
Одним своим видом срубаем на ходу торжественный настрой собравшихся.
— Ё-ё-ё! Свежее мясо! — горланит Тоха при виде въезжающего Спринтера.
— Интересно, телки будут? — поднимает Чара насущный вопрос.
— По-любому будут, — мрачно констатирую я. И тут же иронизирую, не тая цинизма: — Только вот какие… — сплевываю и вставляю между губ сигарету.
— Ну-с, все как обычно, — тряся пальцем, несется в нашу сторону куратор Курочкин, а между нами просто дедушка Франкенштейн.
Вот не сидится ему, мать вашу, дома!
— Бойко, Чарушин, Фильфиневич, Шатохин, Георгиев!
Ну прям внеурочная перекличка, блядь. Да так, чтобы любой глухой обратил на нас внимание. Даже косоглазая деканша, занявшая трибуну и примеряющая в этот миг одну за другой гостеприимные улыбки.
Поднимаю для нее большой палец вверх, мол, замри так — все сразу свалят.