Хочу тебя себе
Шрифт:
— Я бы справился, да Попов вонять будет. — Щиплет меня за задницу незнакомая рука, и от отвращения я едва не валюсь на пол.
Ненавижу их всех. Чтоб они все сдохли!
— Могла бы в золоте купаться. — Толкает меня в спину. — Пошла вон, — указывает, — на кухню. Хлеба отрежу. Так уж и быть! Помни, Ленка, мою доброту.
Бреду в указанном направлении, поворачиваю направо и в арку. В помещении кухни светло и пахнет едой. Гена снова толкает меня. Я хочу ответить, но сдерживаюсь. Силы неравны. Он подходит к хлебнице, достаёт нож и, откромсав ломоть, отвлекается на
— Стой и не дыши, пожри вон и пойдём. — Возвращается на минуту и снова уходит.
Я начинаю жевать, сжимая хлеб грязными руками, как голодная бродячая собака. Он кажется мне самым вкусным из того, что я когда-либо пробовала.
И в этот момент на кухне раздается стук и открывается дверь, ведущая на веранду. На пороге застывает девушка. Рядом с ней фляга. Похожие я когда-то очень давно видела у дяди на пасеке.
Её глаза расширяются от ужаса. Ещё бы. Представляю, что она подумала. Посреди кухни грязная, полуголая девица с синяками и ссадинами. Просто оживший кадр фильма «Мученицы».
— Помоги мне.
— Мы просто мёд привезли, хозяина позовите.
— Пожалуйста, дай мне позвонить.
Мы с молодой женщиной смотрим друг другу в глаза. В моих застыли ужас и паника. Я даже боюсь обернуться на дверь, где может быть тот мерзкий Гена.
— Я не могу вам помочь, — полушёпотом, — у меня дети. Я вдова, у них никого, кроме меня, нет. Я боюсь.
Начинаю плакать. Беззвучно, одними глазами. А девушка дышит глубоко и шумно, кажется, её мучит совесть. Как меня когда-то, когда я видела вот таких же несчастных девочек. Измученных, иногда голых.
Сама виновата. Позволила себе увлечься Глазуновым и попала в те же сети.
— Как вас зовут?
— Ксения.
— Помогите мне, Ксения. Умоляю.
Глава 43
Девушка, назвавшая себя Ксенией, смотрит на меня большими и умными, но до смерти перепуганными глазами. Красивая брюнетка, с собранным на затылке хвостом, в потёртых голубых джинсах и простой чёрной футболке, опустив голову, хлопает пушистыми ресницами. Явно размышляя о своих дальнейших действиях, она никак не может решиться. Один бог знает, чего ей сейчас стоит рискнуть и помочь мне. Если она мать, да ещё вдова, то она для детей единственный родитель. И испытывать судьбу ради меня?
Я для неё никто и пойму, если Ксюша пошлёт меня к чёрту. Это же почти то же, что перебежать рельсы перед идущим на полной скорости паровозом. Тупо и бессмысленно. Она должна заботиться о малышах и вырастить их, а я дура, которая изначально полезла не туда, куда следовало. Связалась с бандитами, теперь расхлёбываю. Я своё положение заслужила! Никто передо мной не виноват! Вначале возомнила себя долбаным секретным агентом, рискуя жизнью, жонглировала паспортами и флешками, а затем влюбилась, и опять мимо.
Эта милая Ксюша с флягой мёда и обязанностями перед детьми не должна тонуть вместе со мной. Ни к чему ей проверять дно моей бурной никчёмной жизни. Я пойму, если она убежит.
Но молодая женщина не уходит.
Бывает, глянешь на человека и сразу понимаешь — хороший. Вот так и с этой Ксюшей. Её переполошенный, но дружелюбный взгляд говорит о том, что она положительная личность. И, демонстрируя недюжинную доброту, медовая девушка всё-таки суёт мне в руки свой недорогой обычный мобильный телефон.
Перепуганно озирается, от нервов и концентрации адреналина в крови её аж потряхивает, заметно, что она очень и очень переживает. Это видно по тому, как сильно она бледнеет, помогая мне.
— Быстрее только, пожалуйста, быстрее, умоляю вас, — говорит негромко, почти шёпотом.
Неосознанно бросаю недоеденный кусок хлеба на пол и, схватив трубку, выбираю категорию «сообщения», вбиваю в окошко свое имя.
— Где мы? — суетливо интересуюсь у девушки, так как понятия не имею, куда конкретно привёз меня паскуда Попов.
Ксюша называет адрес. Я быстро добавляю его в смс. И тут же отправляю всё это Антону.
— Заклинаю, быстрее, у меня дети, — невнятно говорит она охваченным страхом голосом, повторяя как заведенная: — девочка и ещё одна девочка. Они маленькие.
Кажется, Ксения в шоке, но, как любой хороший человек, просто не может пройти мимо несправедливости. От ужаса она слегка заикается, не в силах собрать мысли в кучу.
Сообщение объявляется доставленным и даже прочитанным. И нас обеих немного отпускает.
Единственное, что я правильно сделала в этой жизни, — умудрилась запомнить те несколько цифр номера Антона, что он написал мне, перед тем как оставить нас и уехать. Слава богу, вспомнился номер телефона. Цифры моментом воскресли в памяти, сами собой встали в ряд перед глазами как живые. Десятки и нули зашевелились, выстраиваясь в линию.
И это просто подвиг, ведь в тот момент я была совершенно дурной, сумасшедшей и неадекватной. Нежилась в постели с Глазуновым. Целовалась, любила его, а он… В памяти некстати всплывают фото с Инной. Не хочу верить в их интрижку, но не могу до конца и с точностью заявить, что Алекс на такое не способен. У него было много женщин. Он перешагивал через них. Он никогда не скрывал, что ему не нужны отношения. Что любовь для него пустой звук. А у меня был только он. Для него это нормально, а для меня настоящая трагедия.
Но всё это уже не имеет значения, даже если он спал с ней из-за каких-то там обстоятельств: шантажа, угроз, спиртного или моего исчезновения. Он с ней был после меня, и я никогда этого ему не прощу и не приму. Такой у меня характер. Пусть даже не пытается. Жив, и хорошо, надо этому радоваться. Но на моём сердце эта рана уже не затянется.
Выкарабкаюсь ли я отсюда живой? Кто знает?
И всё же, несмотря на нервозность, нам с Ксюшей удаётся послать сигнал Антону Бельскому. Мы обе уже вроде бы успокаиваемся, и в этот момент мир решает повернуться к нам жо…