Ходили мы походами (сборник)
Шрифт:
Ося ждал дома. Даже по виду было заметно, он извелся в ожидании. Но что Аркадий мог рассказать? Что вся эта канитель начала ему надоедать, и он жалеет, что связался? Именно так. При этих словах Ося радостно закивал, он явно надеялся, что Аркадий разочаруется в опасном предприятии. Но рассказывая, Аркадий, как ни странно, вновь обретал решимость. Пиво добавило мужества. Да, конечно, противно. Осточертело… Сволочи… Но за гостиницу – свое детище он будет стоять до конца. А такси? Тут Аркадия передернуло. Это сколько же пива? И отдать? Ну, нет. Хорош бы он был, если бы спасовал, когда, наконец, добрался до этих, как их там. А разговаривали как нагло…
– Да,
При этом сообщении с Осей случилось странное. Он завалился на спинку собранного с утра дивана и издал странный писк. Будто пытался подражать голосу, если так можно назвать, недавнего Аркашиного собеседника.
– Не так. – Сказал У. – У того шипение такое густое. Ш-ш-ш… А у вас, извините, как у цыпленка. Пи-пи-пи…
– Но Ося, как оказалось, и не думал никому подражать. И если с кем его можно было сравнить, это с рыбой. Некоторое время он продолжал беззвучно открывать и закрывать рот, взгляд даже помутнел. Действительно, рыба без воды, на пределе жизни. Аркадий забеспокоился. Хорошо, что голос как раз вернулся… – Яша??? – И опять пропал.
– Ну, да. Яша какой-то, с трубочкой.
Тут Ося глянул на Аркадия с такой невыносимой тоской, какую видишь в жизни всего несколько раз, а увидев, уже не можешь забыть. Та же умирающая рыба, но в сто крат сильнее.
– Майн гот, – тихо сказал Ося. – Ты с ним говорил?
– Да. Я ему сказал свои условия.
– Ты – ему? Свои условия? Это же был Яша Горлышко.
– А что? – У. был сбит с толку.
– Аркаша, – сказал Ося печально. – Это – Яша Горлышко. Самый главный бандит. Во всем Берлине.
Тут и Аркадий опешил. Хотя, если здраво рассудить, в самом факте не было ничего удивительного. Кому же налаживать игорный бизнес в перспективной стране, открывшейся для благ цивилизации?
– Это – страшный человек. – Речь за время паузы вернулась к Осе полностью, даже с избытком, и теперь он плаксиво причитал. – Что же будет? Это же наш Яша. Он здесь заправляет всеми заведениями. Ему горло перерезали. Конкуренты. – Ося говорил нараспев, речитативом, похожем на монолог из древнегреческой трагедии. Тем более, что он и сам не скрывал жанр – именно, трагедия. – Ой, что здесь было. Они его недорезали. Говорят, итальянцы или турки. Так он им устроил. Что устроил? Варфоломеевскую ночь. В канализации трупы плавали. Горячую воду отключили. Ты себе представляешь, чтобы немцы отключили горячую воду?
– Не выдумывайте.
– Ха. Он говорит, не выдумывайте. У Бэллы в унитазе палец всплыл. А ему – не выдумывайте.
– Какой еще палец?
– Ой, не вспоминай лучше.
– Перестаньте, дядя Ося. Теперь он этим не занимается. С его горлом.
– Много ты знаешь, чем он занимается. В опере он точно не поет. А зачем ему еще голос? Ты знаешь, где его папа?
– У него еще папа есть?
– Нет, он – сирота, – сказал Ося со скорбной иронией. – Так его папа заведует игральными автоматами в блоке. Ты знаешь, что такое в блоке? Это самый страшный бизнес. Они снимают в квартале квартиру. Ставят там свои автоматы и открывают на всю ночь. Можешь представить, кто туда ходит? И кого эти наркоманы грабят первым? Там смертники сидят. И папа Горлышко. Он уже три года там. И никто его ни разу не тронул. Ты понимаешь?
– Нет, не понимаю. Он что, родного отца прокормить не может?
– Ты таки не понял, – удивился Ося. – Во-первых, у нас не принято. Здесь родители на шее не сидят. Пока можешь сам зарабатывать, зарабатывай. Но не в том дело. Горлышко проверяет на папе свой авторитет. Потому что первым, на кого поднимут руку его враги, будет папа. Это все знают.
– А если папу тронут?
– Ага, понял. Это значит, что у Яшки появились враги.
– Я не про Горлышко. Что с папой будет?
– А что бывает со стариками?
Ося взялся за телефон и запричитал теперь в трубку: – Бэллочка, ты слышишь, что сделал этот ненормальный? Я не волнуюсь. Это – не то слово. Он собирается работать на Яшу Горлышко.
– Еще неизвестно, – пробурчал Аркадий. – Не очень он меня берет. Вы еще про палец спросите.
– А я что ему говорю? – Изводился Ося. – Тебе что, жить надоело? В Берлине канализации на всех хватит. А он что? Он смеется, ненормальный. Говорит, не может быть. Он думает, это ему шуточки. Помнишь, ты рассказывала про палец? – Ося с негодованием глянул на своего гостя. – Ну, хорошо, с пальцем неясно. А вообще, как тебе это нравится? Он со мной еще спорит. Подожди. А меня за что? Я же не знал. Это не играет для них значения? Огнетушитель? Откуда у меня огнетушитель? Если они подожгут, что я смогу потушить этим огнетушителем?
Ося повесил трубку и погрузился в печаль. – Бэлла говорит, – сказал он, наконец. – Сначала тебя побьют. Потом мне подожгут квартиру. А потом уже… – после этих слов наступила мрачная тишина. Ося вдруг вскочил и резво пробежался по комнате. – Я же говорил Илье, бросай все и езжай к нему. Когда он откроет глаза, он должен видеть тебя. Первого.
– Кому вы говорили? – Аркадий был сбит с толку окончательно.
– Кому говорил? Илье говорил. Сыну. Когда Горлышко привезли в больницу, я говорил. Иди к нему и зашивай его проклятое горло. Беги. А тот упрямый – сейчас не мое дежурство. Немцы не поймут… будто немцы понимают, кто такой Горлышко… У них не принято… А когда отца подожгут, так это будет принято?
– Послушайте, дядя Ося. Откуда ваша Бэлла все знает? Подожгут… Зарежут… будто у них пистолетов нет.
– Зачем им пистолеты? Бэлла, если говорит, она знает. Ты такой герой, как твой отец. Мы здесь пистолеты только в кино видим. А этот придет с ножичком. Чик и в канализацию. Ой-ёй. Еще красную шапочку в рот запихнет.
– Какую еще шапочку?
– С кисточкой. Чтобы на турка подумали. Наши, говорят, всегда так делают.
– А те, что запихивают? Ушанку?
– Знаешь. Я не могу с тобой разговаривать. – Ося уселся в угол дивана и стал, не отрываясь, смотреть на обои. Он явно не рассчитывал дожить до конца дня. Даже на телефонный звонок отреагировал вяло. – Да, да, какой балет? Я не хочу никакого балета. Валидол, да. Я приму. Но теперь все равно. А ему что? – Ося скорбно глянул на Аркадия. – Они теперь такие умники. Думает, что все это – шутки.
– Бэлла мне велела принять валидол, – пояснил он Аркадию, закончив разговор. – Сама она на балете помешанная. Лебединое озеро сейчас, успокаивает нервную систему. Будто, от мафии лебеди могут помочь.
Аркадий напряженно размышлял. Пугать Осю не хотелось. Может, действительно, плюнуть? Черт с ним. За этими размышлениями его застал гудок. Долго гудели, пока Аркадий не сообразил. Белый мерседес стоял внизу.
– Это за мной?
– Что, уже?
– Перестаньте, дядя Ося. – Аркадий обнял старика и прижался щекой к щеке. – Клянусь, если что, сразу выхожу. Отказываюсь от всех претензий.