Ходоки во времени. Суета во времени. Книга 2
Шрифт:
– Думаю, – порадовал он в следующем проявлении себя и неразговорчивого напарника, – ещё пяток переходов – и станем мы с тобой вольными птицами. А этой корягой обозначим в поле ходьбы во времени точку, за которую нам лучше не заходить… Знаешь, пусть она будет валяться на дороге времени в виде своеобразного памятника… Если она, конечно, останется в поле ходьбы, а не выскочит в реальный мир, где сгниёт, подобно всем корягам… Но пусть она…
Ивана понесло на слова. Он говорил и никак не мог остановиться. Соскучился, прозябая с неразговорчивыми аппаратчиками, по словам, И этим отмечая появившуюся возможность самому ощущать поле ходьбы, а не по прихоти Делеса.
Слушая Ивана, Делес немного смягчил суровые черты лица. Как он не походил на дурашливо-весёлого Алекса при той памятной Ивану первой встрече с первым аппаратчиком. Даже Маркос выглядел жизнерадостнее. А эти аппаратчики как на подбор: суховатые, немногословные, жёсткие до угрюмости. Ни радости у них особой на лицах, ни печали.
Если бы Иван не знал других, что бы он мог подумать о людях будущего?
– Пока что не заходить, – поправил Делес ходока и плотнее сжал губы, словно поспешил перекрыть новым словам дорогу, и так, мол, много сказано.
– Ну, конечно, – поддержал Иван нечаянный разговор. – Вы там у себя на месте стоять не будете. Придумаете что-нибудь эдакое… – И тут его опять понесло. Он почти пропел доверительно: – Мы ещё дальше пойдём с вами в прошлое. Из блука сделаем деревянные латы, нацепим на себя и – вперёд! То есть назад, к динозаврам. А?
– Мы ещё не вернулись из этого поиска, – охладил напарник глухим голосом не в меру размечтавшегося предка.
– Да тут уже рукой подать. Вернёмся! Наши уже с Алексом, наверное, беседуют.
– Нет.
– Ну, значит, по домам разошлись.
– Нет.
– С тобой не поговоришь. Нет да нет. Что нет-то?
Делес угрюмо посмотрел Ивану в глаза и жёстко, будто мстил ему за уверенность и чувствительность, произнес:
– Они поджидают нас впереди, потому что дальше не могут продвинуться.
– Т-ты… откуда знаешь?
– Я их видел и понял: что-то случилось.
Теперь и Иван припомнил. При проявлении в реальный мир ему показалось вдали знакомое свечение в виде нечёткого пятнышка, но он не придал этому значения: мало ли что померещилось, может быть, глаза просто устали и бревно надавило.
Захотелось сразу всё бросить. И аппаратчиков с их проблемами и холодностью, и блук, набивший плечи и спину, и дорогу времени, на которой он уже потерял для себя столько, что возвращение его в своё время грозило полным отчуждением от своих современников.
«Связался на свою голову! – подумал он с отчаянием. – Был прорабом – и забот не знал. Кругом обыкновенные люди, друзья, единомышленники. А тут!..»
А тут тоже люди, и он сам взялся им помогать.
– Не переживай, пройдём! – как можно беззаботнее воскликнул Иван и сам себе поверил, потому повторил: – Пройдём!
Аппаратчики, когда они с Делесом подошли к ним, обрадовались. Впрочем, обрадовались – крепко сказано. Ивану просто хотелось, чтобы они обрадовались.
В реальный мир проявились вшестером. Вопросы задавал Иван, стараясь за их лаконичными ответами понять причину внезапной остановки во времени.
– Что случилось?
Дека Витер, похоже, сейчас взял команду в свои руки и вёл переговоры с ходоком от всех аппаратчиков.
– Не прохождение.
– Как это выглядит для вас?
– Беспричинно выбрасывает в реальный мир.
– Какие-нибудь симптомы к тому есть?
– Нет.
– Что вы сами об этом думаете?
– Барьер. Мы в потенциальной яме. Ни аппараты, ни блук не в силах нас из неё вытащить.
– Представляю, но что будем делать?
Впрочем, ответ напрашивался сам – попытаться протащить аппаратчиков по одному, тем самым, удваивая эффект блука.
Но Ивану хотелось услышать другие предложения.
Уж и так-то надоело таскать ему на себе тяжесть, а тут придётся пять раз проделать путь с каждым аппаратчиком, плюс те два раза при возвращении, когда ему одному придётся тащить весь ствол блука. И это в самом облегчённом варианте. Возможны и другие. Скажем, брать с собой для преодоления барьера не один, а два или все три ствола сразу.
Ещё хуже вариант – из потенциальной ямы вообще нет выхода, даже с тремя стволами.
О последнем варианте думать не хотелось. Но страх перед ним усилился, как только они с Делесом сунулись к барьеру с одним стволом.
Напарника Ивана буквально выдернуло из его рук вместе с деревом – он его держал крепче ходока – и выбросило в реальный мир. Иван же очутился на всхолмлённой равнине своего поля ходьбы и впервые после ухода в прошлое в этот раз увидел светло-расплывчатую стену будущего. Ещё бы один хороший переход и – он дома.
Дома хорошо! Дома покойно! Дома…
Делеса он вскоре нашёл, обескураженного, но спокойного.
– Попробуем. Теперь с двумя?
– Попробуем, – тоже спокойно сказал Иван, смывая пот и усталость холодной водой из крошечного ручейка, покинувшего источник из-под ярко-ржавого яра, нависшего над зеленью голым склоном метрах в ста от места выхода в реальный мир.
Аппаратчики встретили их по проявлении, отнюдь не криками радости. Впервые Иван заметил на их лицах уныние и тень утомлённости.
В таких случаях, когда все вокруг раскисают, Иван, сколько себя помнил, словно набирался сил. И это у него было не от стервозности характера, а от возможности показать себя. В нём просыпалось самолюбие.
Среди людей, по каким-либо причинам приунывшим, потерявшим веру в самих себя, в способность что-либо сделать для перелома ситуации, Ивану всегда удавалось находить силы, если не быть, то хотя бы казаться весёлым и чёртнамнестрашным. Оттого, пока аппаратчики почти равнодушно относились к превратностям дороги времени, ему приходилось подстраиваться под них. А теперь он волен был делать всё, что хотел. Анекдоты рассказывать, дурачиться, подкалывать их…