Ходоки во времени. Суета во времени. Книга 2
Шрифт:
Отвергнув какие-либо подсказки со стороны кого бы то ни было из ходоков, он решил самостоятельно найти вход в какой-нибудь перливый мир, которых, если верить тем же Учителям, было множество. Но, поблуждав по краю монолита своего будущего в ту и другую сторону, он вскоре убедился в тщетности своих поисков и возможности увидеть для себя что-либо новое, что могло бы подсказать план действий по проникновению в параллельный мир.
Вообще-то, в самом поиске и в негативных его результатах что-то не вязалось. Он будто бы находил разные лазейки в стене будущего, однако всякий раз почему-то попадал в мир, ведущий к Маркосу, а значит, – и Учителей, вернее, куда его водил Симон. Но такого, как предполагал Иван, не могло быть.
«Впрочем, кто знает?» – порой утешал он себя и продолжал поиски.
Наконец ему надоели безрезультатные блуждания, и он набрался духа, чтобы обратиться к ходокам, более него сведущим в таком вопросе…
В тот день, ближе к утру, Симон объявился у него в квартире. Он явно был чем-то озабочен, а оттого порывист в движениях и нетерпелив.
– Аранбаль… – покачал он в расстройстве головой, когда Иван поинтересовался его заботами. – Трубит направо и налево о нас, ходоках. Они, мол, повинны… Мы якобы повинны даже в англо-бурской войне, разразившейся на юге Африки. Слышал о такой войне, Ваня?
– Кое-что, конечно, знаю. В школе проходили, – уклонился от прямого ответа Иван, так как об этой войне знал, пожалуй, лишь по названию (нужна ему была эта стародавняя, по его школьным меркам, война где-то за тридевять земель). Да ещё по скупым рассказам отца, который порой напевал: «Трансвааль, Трансвааль, страна моя, ты вся горишь в огне…»
Кроме этой строчки в виде рефрена Иван не помнил больше ничего.
– Проходили, – покривил губы Симон. – Мало англо-бурской войны, так это мы, по Аранбалю, потопили русский флот на Дальнем Востоке, дав возможность японцам заявить о себе в мире…
– При Цусиме?
– Вот именно.
– Ну, уж, – усомнился Иван, знающий об этом более подробно: и по той же школьной программе, и по прочитанным книгам. – У него, похоже, что-то с головой не в порядке. Ходоки что, у пушек стояли?
– В порядке или нет, а его предположениям кое-кто начинает верить. Мало того, нашлись те, кому захотелось в этом деле разобраться. Кое-что стало просачиваться в газеты…
– Да уж, газетчики, – сказал Иван веско, словно поистине разбирался в таком тонком деле как журналистика. – Щелкопёры разные! По Гоголю. Они всё могут с ног на голову поставить. Я вот наши газеты сейчас со страхом читаю. Болтуна какого-нибудь печатают с удовольствием, а тем, кто действительно обладает информацией или здравым смыслом, путь заказан. Колдуны всякие объявились, ведьмы даже. Представляешь, потомственные колдуны и маги!.. И ведьмы! А? – Иван выжидательно посмотрел на Симона. Тот промолчал. – Псевдоучёные, непонятно откуда свалившиеся со своими сногсшибательными теориями, от которых волосы могут на голове дыбом встать. Я тут как-то подумал о русских сказках. Там в них два брата умных, а младший – дурак, который потом становится добрым молодцем, а то и царём…
– Знаю я эти сказки. И не только русские. Так что?
– Так он дурак не потому, что у него с головой не в порядке, а как раз наоборот. Первые его братья кто? Купец и богач, а этому, дурачку, ничего не достаётся, потому что у него-то есть совесть и ум. Ни то ни другое богатства никогда не приносили.
– Возможно, и что?
Симон задал вопрос равнодушно, и ответа, наверное, не ожидал. А Ивана понесло. Давно он так вот не высказывался по поводу какого-то вопроса, который вычитал из газет или, вернее, вывел из своих размышлений об увиденном или услышанном.
Бывало, монтажники соберутся и начнут перемывать косточки всем правителям, да и всем остальным, о ком протрубили газеты, радио и телевидение. И у каждого своё отношение. Вот и спорили до хрипоты, высказывая свою точку зрения. И он словцо своё вставлял. А как же?
Как давно это было…
– Сейчас появился ещё один братец. У нас называют его обобщённо – СМИ. Средства массовой информации, значит. Этот братишка всех троих перещеголял. Врёт без оглядки, наводит напраслину на всякого, на кого ему укажут. За деньги, естественно; а за деньги он готов продать душу дьяволу. При появлении такого братца дурачку уже никогда не стать тем, кем он становится в сказках. Ибо, если он не украл, не оболгал кого-то, то богатства никогда не наживёт, а это и есть настоящий дурак! Так что Аранбаль нашёл хороший способ, чтобы защитить от ходоков своё нечестно нажитое богатство.
– Возможно, – кивнул Симон.
– А что можете сделать Вы или мы все вместе?
– Дезавуировать. Вот я этим и занимаюсь. Дезавуирую.
– Кого или что?
– Только что, – поднял палец Симон, отрывая ладонь от своего колена. – Его заявления, болтовню о нас.
– Но как?
По усталому лицу Симона промелькнула мимолётная улыбка много знающего и уверенного в себе человека.
– Путей много, Ваня. Сейчас им занялись психиатры.
– Представляю, – протянул Иван осуждающе. – Мешок на голову, руки за спину.
– Ваня, – укоризненно посмотрел Симон на КЕРГИШЕТА. – Как ты мог подумать о таком, зная меня? Нет, чтобы чаем попотчевать, так ты глупости про меня измышляешь. Где Камен?
– Хороший вопрос, – огрызнулся Иван, ставя чайник на плиту.
– Чего это ты сегодня такой нелюбезный? Да и чайник бы мог купить современный, электрический, удобный. Этот когда ещё закипит.
Иван не ответил, демонстративно отворачиваясь от Симона.
– А-а, Фиман… – догадался Симон. – Ты хочешь в Фиман?
– Ну, вот ещё!
Ему действительно сейчас не хотелось в этот проклятый и таинственный Фиман, где все ходоки, кроме него, естественно, побывали, и неоднократно, если верить их улыбкам авгуров, а Сарый там бывает почти каждую неделю. Зато все они как один в диком восторге радетельных родителей оттого, что их великовозрастное чадо в его, Ивана, лице пока что не знает многих запретных вещей, в том числе и Фимана. Во всяком случае, никто из ходоков не горел желанием познакомить его с этим местечком, расположенном где-то в пространстве и во времени. А Иван не знал, как туда попасть самому.
Слыша о нём, вытирая грязь после появления Учителя из похода в него, Ивана постепенно вообразил себе Фиман в виде некой клоаки, куда порядочный человек, если он хочет остаться чистым, ни в коем случае попадать не должен. К тому же, как ему теперь казалось, после посещения Фимана у него может случиться крушение некоторых мировоззренческих представлений, что будет невосполнимой потерей.
Тем более что Симон тут же после реплики Ивана сказал:
– Вот и правильно.
И потянулся за пряником.