Ходоки во времени. Суета во времени. Книга 2
Шрифт:
Потом ему показалось, что он нашёл, наконец, надёжный способ ориентирования.
Примитивный, как сама без аппаратная ходьба во времени.
Он достал из рюкзака лёгкие колышки, взятые для разметки трассы движения на границе передового будущего. Их бралось штук десять. Он использовал пока что лишь один. Теперь оставшиеся должны были послужить задуманному в полной мере. А чтобы наверняка отмечать направления, привязал рюкзак к ноге и откинул его чуть в сторону, обозначив линию отсчёта.
Делал приготовления машинально, но неторопливо, с надеждой на успех.
Первый колышек, сильно брошенный Иваном, сверкнул в свете фонаря отражателем, улетел в темноту, не вызвав никаких последствий.
– Запомним! – выкрикнул ему вдогонку Иван.
Будто пригрозил.
Он повернулся примерно на сорок пять градусов вправо и бросил второй колышек. И этот тонкой спицей пропал из вида.
За ним последовали и третий, и четвертый.
Нетерпение Ивана достигло предела.
Безответность среды на его действия смущала. Почему это она не реагирует, почему нейтральна? Ведь она всегда могла каким-то образом напомнить о себе, двигалсяли Иван в будущее или прошлое. А тут…
Либо он ошибался в своих предположениях, либо его занесло туда, где весь его жизненный опыт нестоил и копейки.
Пятый колышек, в отчаянии заброшенный дальше всех, обозначился на излёте бледно-зелёным сиянием, схожим с ореолом, сопровождавшим прорыв прибора в будущее.
– Ага!.. – воскликнул Иван.
Он долго смотрел на пульсирующий свет, потом повернулся и сде-лал замах для следующего броска, но не произвёл его, а сел, подминая под собой супесь, суглинок, реголит или что там не устоявшейся твердью оказалось под ним после творения поверхности планеты.
«Смешно, – думал он и кривил губы. – Мироздание и я перед ним с жалкими колышками. Варварство человека и тонкости природы, породившей его. Может быть, тут что-то не так? Или я, Иван Толкачёв, – это совсем не то, что мне кажется? А витает в этой точке зоха лишь мой дух, чистая идея, а всё остальное мною додумывается: и тело, и рюкзак, и колышки, пропавшие с глаз, а значит, и из моего сознания.
Смешно…
Как это называют философы? О том в институте рассказывали. Да, да… Это же солипсизм!
Э-э, нет! Так я дойду до сумасшедствия!
Прочь подобныемысли!
Есть только нормальный человек из плоти и крови, и отдельно от меня весь остальной мир, а все другие представления об окружающем – от лукавого…»
Очередной, шестой, колышек пролетел всего ничего, болезненно вспух ярким сиянием и сразу распался на феерический клубок искр.
В том направлении – первозданный хаос. Там монолит, который и КЕРГИШЕТУ не по зубам. Там ничто и вечность.
Надо бежать отсюда в другую сторону…
Чужой мир
Выход в прошлое оказался недалёким. Редела темнота, Иван уже пересёк черту передовое будущего – вокруг царило, вернее, должно было быть настоящее для Алекса и аппаратчиков.
Но, чем становилось светлее, и Иван мог видеть округу всё отчетливее, тем больше зрело в нём нехорошее предчувствие. Вначале ему показалось, но потом он удостоверился, внимательно обозревая поле ходьбы, в несхожести этого будущего с тем, в которое его водил Симон и куда, затем он ходил сам.
Конечно, он допускал изменение поля ходьбы в будущем, так же как и в прошлом, однако, теперь всё было чужим, даже свет ему казался другим, чем в том будущем.
И что ещё поразило Ивана, так это множество, просто необыкновенное множество закрытий. В одном месте они создавали почти непроходимый барьер: ямы, столбы, крутые эскарпы и контрэскарпы.
Изобилие закрытий наводило на неприятные размышления.
«Значит я в параллельном, альтернативном мире, – с понятным беспокойством думал Иван, отмечая закрытия. – Что у них там тогда творится, если к ним нет подступа? Планетарные катаклизмы, атомные или термоядерные войны, или ещё какие неприятности, неизвестные нам, людям двадцатого века?»
Всё же он при этом честно себе признавался, что даже будь здесь какая-то лазейка, а она, наверное, есть, то выяснять заботы или смотреть на несчастье других ему не хотелось. Устал, насмотрелся уже всякого, а там, быть может, всё так плохо, что лучше не дёргать себя, не перенимать чужую боль. И так настроение хуже некуда. Да и торопился он к своему настоящему, чтобы отдохнуть, подумать, а уж потом разговаривать с Маркосом и Алексом.
Да и стоит ли, в принципе, заглядывать в параллельные ответвления будущего?
«И вообще, – ему вдруг показалась правильной внезапно пришедшая в голову шальная мысль – в будущее лучше не ходить?..»
Он, возможно, выкрикнул эти слова вслух, так как они навели его на новые неожиданные и тревожные мысли. А что если будущее Алекса, Симона, Сарыя и Маркоса – не его будущее!?
Многое сразу вспомнилось Ивану.
И откровения Симона, и его странный вопрос при первом выходе в будущее. И полное отсутствие у них упоминаний о КЕРГИШЕТЕ и его деятельности, а у него уже созревали идеи об объединении ходоков. Должен же он оставлять какой-то след в истории!
Хоть маленький, хоть слабый!
Так что, – укрепился он во мнении, – в будущее лучше не ходить. Опять не в своё попаду. И в нашем времени неплохо. Оно уж наверняка моё, единственное. Буду лучше заниматься делами ходоков, а будущее – дело его современников. Они в нём сами разберутся. Что мне, неучу, лезть в те века, где человек (Иван был уверен) постигнет досконально всё: и себя, и природу?
И ещё то, что проявись он сейчас – вот тебе и подтверждение суще-ствования перлей. Так, наверное, и происходит. Выхватит того или ино-го аппаратчика, да и другого кого из людей, из настоящего и через будущее перебросит в параллельный мир. Он проявляется в нём и наводит страху на местных ходоков.