Хогвартс до начала времен
Шрифт:
Подойдя к основанию статуи, Салазар опустился на колени и осторожно открыл свою сумку. Внутри обнаружилось куриное яйцо, на котором восседала темно-зеленая пупырчатая жаба. Посмотрев на волшебника влажным глазом, жаба громко квакнула, и мужчина усмехнулся, аккуратно положив яйцо на сырой мраморный пол. Он оставит в Хогвартсе частичку себя. Того, кто будет так же ненавидеть маглорожденных, как и он. Встроенные в стены трубы помогут ему в его ненависти.
– Отомсти за нас, – прошептал Салазар, глядя на яйцо. – Отомсти за Розиту…
Сказав это, волшебник, не оглядываясь,
Автор очень рассчитывает на отзывы читателей в качестве мотивации для написания продолжения этой работы. Не забывайте, что именно вы, дорогие читатели, и ваши комментарии являются вдохновением для большинства писателей))
========== Глава шестнадцатая ==========
Графство Дорсет, Дорчестер, 1018 - 1031 год.
В поместье пахло сгнившими ростками клещевины. Быстро размешивая ядовито-оранжевую жидкость, Сертимус лихорадочно листал страницы книги. Терпкий серый дым распространялся по комнате, проползал в щели, испуская нестерпимую вонь. Когда дверь подвала распахнулась, серые клубы дыма лениво упали в коридор, а в комнату, поминутно кашляя, вошел абсолютно лысый мужчина с длинной тонкой бородкой. В пламени свечей сверкнул янтарный медальон.
– Похоже, что-то пошло не так? – устало заметил Салазар, закрыв дверь. Юноша угрюмо кивнул.
– Иглы дикобраза. Видимо, рано добавил…
– Мешай в обратную сторону, – посоветовал Салазар. Цвет зелья медленно менялся от оранжевого к желтому.
Молодой Сертимус бросил на отца пытливый взгляд.
– Как мама? – тихо спросил он. Салазар изменился в лице.
– Хуже, – прохладно ответил змееуст. С громким звоном Сертимус бросил черпак.
– Почему ты делаешь вид, что тебя не волнует ее болезнь?
– Потому что меня больше заботит твое состояние. – Слизерин тяжело вздохнул. – Я знаю, что такое расти без матери. Ты в этом плане счастливее – я свою мать не знал. Когда ее не станет, ты должен быть готов продолжать жить. Ты будешь опустошен, разбит и потерян, но нельзя опускать руки. Ее жизнь оборвется, но твоя продолжится. Вот что важнее.
Они замолчали. В наступившей тишине треск пламени казался неестественно громким. Когда крохотный свечной огарок мигнул и погас, Сертимус поднял голову.
– Ты ее не любишь, да? – Салазар удивленно поднял бровь. – Матушку.
Салазар отвел глаза, взгляд потускневших змеиных очей ухватился за особо юркий язычок пламени в очаге и теперь пристально следил за ним.
– Я любил однажды, – наконец шепнул он. – Она была необыкновенным человеком и потрясающе талантливой волшебницей.
– Что произошло? – так же тихо спросил Сертимус. На расслабленное лицо Салазара набежала привычная маска безразличия.
– Все плохо кончилось, – жестко отрезал он.
– Матушка не смогла заменить ее, да? – отец юноши кивнул. – Ты еще и поэтому не отвечаешь на письма из Хогвартса?
– Отчасти, – печально усмехнулся Салазар.
Правдой это тоже было отчасти. Посланные Пенелопой совы прилетали пару раз в месяц, принося с собой свернутые в трубку длинные послания. Волшебница рассказывала
Годрика она старалась не упоминать. Его имя прозвучало лишь несколько раз в самых первых посланиях, когда Пенни рассказывала о ссоре меж двумя факультетами. После ухода Салазара между слизеринцами и гриффиндорцами словно пробежала черная кошка: маги в зеленом винили в отъезде их наставника волшебников в красном, а те в свою очередь защищали своего учителя. Салазар на то письмо не ответил, но испытал какое-то мрачное удовлетворение. А вместе с ним пришла и горечь.
От Годрика за эти годы не было ни одного письма.
– Что тогда произошло? – поинтересовался у отца Сертимус. Тот медлил с ответом. – Отец, я уже не тот одиннадцатилетний мальчик, который не понимал, почему его отец не хочет отправить его в Хогвартсе, – вдруг тихо сказал Сертимус. – Я вырос. Я знаю, что ты поссорился с остальными и поэтому ушел, – понял несколько лет назад. Поэтому ты не отвечаешь на письма и не ездишь туда.
– Я всегда был бойцом, – промолвил Салазар. – Я знал, что мне будет трудно, и готовился к этому. И Хогвартс… там тоже было нелегко. Я не рассказывал, почему ушел, потому что не уверен, что это было правильно. Возможно, это моя самая большая ошибка. Но, даже если так, теперь у меня другая жизнь. Я должен быть бойцом. И ты должен.
Тихий кашель у дверей отвлек их от разговора, и они оглянулись. На пороге тихо притаился эльф-домовик. Судорожно комкая в руках край простыни, домовик подошел на пару шагов ближе.
– Милорд, леди Розалия… – он замялся. – Она скончалась, милорд…
Салазар оглянулся на сына. В глазах юного Сертимуса сверкали слезы, но он держался, крепко стиснув зубы. И глядя на него, Салазар почувствовал гордость. Он не должен быть сильным. Он уже такой.
С каждым днем Сертимус напоминал Салазару самого себя. В молодом волшебнике была та же страсть, тот же азарт. Салазар лишь надеялся, что судьба его сына окажется лучше, чем была у него.
День сменялся новым днем, новый месяц заменял другой. Салазар потерял счет этим месяцам – то ли девятнадцать их было, то ли двадцать. Но волшебник вдруг неожиданно для себя обнаружил, что его сын вырос. Случилось это в тот день, когда юный лорд Слизерин сообщил отцу о своем намерении жениться.
Амелия Норанд была чистокровной волшебницей, к тому же, из достойной семьи. Отец девушки занимался торговлей и был не последним человеком при дворе, мать же была дочерью чародея и известной волшебницы. Салазар с радостью принял девушку, за что Сертимус был ему благодарен.