Хогвартс до начала времен
Шрифт:
Серые очи в обрамление темных ресниц медленно опустились, в изумлении глядя на подернутое красным лезвие. Елена судорожно задышала и как-то странно осела в его руках, посмотрела на молодого барона и подняла было руку, но тонкие пальцы так и не коснулись его искаженного лица. Стальные глаза полубезумно глядели в ее угасающее лицо, когда серые очи девушки дрогнули в последний раз и медленно закрылись.
Фредерик нерешительно коснулся ее светлых волос, провел по ним рукой, дотронулся до похолодевшей кожи. Пальцы окрасились алой кровью, и юноша словно впервые заметил кинжал. Он не помнил, как достал его, как нанес удар, но в голове медленно прояснялось. Ярость уходила на второй план, уступая место осознанию совершенного
– Елена… – тихо позвал Фредерик, но девушка уже не ответила. – Нет… нет, пожалуйста, нет…
Из зияющей раны на груди нещадно хлестала кровь, заливая светлую ткань и руки волшебника. Мужчину пробила дрожь. Он опустился на мокрую от снега и крови траву, баюкая тело любимой девушки в своих руках и отчаянно зовя ее по имени. Разум упорно отказывался признавать тот факт, что он сам стал ее погибелью. Но все же Фредерик понимал это.
Солнце уже успело перейти зенит, когда юноша очнулся от состояния потрясения и медленно поднялся. На негнущихся ногах он прошел к дереву, туда, где Елена бросила свои вещи, и поднял с земли ее светло-серый плащ. Девушка всегда любила этот цвет, и Фредерику казалось, что она одобрила бы такой саван. В следующую секунду он покачал головой, словно отгоняя настойчивые мысли, и вынул из рукава волшебную палочку.
В аккуратно выкопанную могилу Фредерик и опустил Елену. Серый саван окутывал ее фигуру, словно кокон, открытым оставалось лишь ее лицо – бледное, с потускневшей кожей, но невыразимо прекрасное даже под ликом смерти. Склонившись над телом девушки, Фредерик в последний раз коснулся белой щеки. Прикосновение его губ к ее холодным губам оставило обжигающий след на его сердце. Долгие годы он мечтал лишь об одном – чтобы она была его женой. Она будет. Не в этом мире, так в ином.
Встав, Фредерик повел палочкой. Молодой волшебник думал о содеянном, сознавая, что только что потерял не просто любимую женщину – он потерял смысл жизни. А без него… Грустно усмехнувшись, он вновь поднял палочку.
– Экспекто патронум!..
По воле тихого шепота из острого кончика палочки вырвался серебряный медведь. Грозно взревев, Патронус обернулся к волшебнику, склонил голову и помчался сквозь деревья. А Фредерик задумчиво махнул рукой.
Тихий перезвон отвлек его от созерцания свежей могилы и заставил взглянуть на высокую осину. Толстую ветвь оплетала петля цепи, при виде которой лицо мужчины искривила усмешка. Волшебная палочка выскользнула из его руки, едва юноша сделал первый шаг к дереву. Он думал о простой веревке, но цепи – это в разы символичнее. Груз его утраты и его же преступления. «Ирония…» – подумал Фредерик, встав на самом верхнем корне дереве и обвивая свое тело грузом цепей…
Пролетавший высоко в небесах сокол издал громкий крик, когда что-то внизу вдруг привлекло его внимание, заставив резко спикировать и приземлиться на одну из ветвей. Полянка в чаще леса могла бы показаться идеальной, если бы не черный прямоугольник свежей земли в самом ее центре. И висящий в объятиях цепей молодой мужчина прямо за ним, в распахнутых стальных глазах которого сияло раскаяние. То самое, от которого не спастись даже в смерти.
Автор очень рассчитывает на отзывы читателей в качестве мотивации для написания продолжения этой работы. Не забывайте, что именно вы, дорогие читатели, и ваши комментарии являются вдохновением для большинства писателей))
========== Глава пятнадцатая ==========
Графство Аргайлшир, школа чародейства и волшебства Хогвартс, 1009 - 1012 год.
Лес спал. Темная чаща казалась абсолютно пустынной и безжизненной, когда внезапно мелькнувший огонек, невидимый глазу магла, рассеял предрассветную темноту. Серебряный медведь, пролетая сквозь деревья, мерцал во тьме подобно лунному свету. Безмолвной светлой тенью Патронус летел все дальше, держа путь на север.
Граница
На церковном кладбище было тихо. Рваные ряды могильных плит навевали тоску, но большую грусть внушали стоявшие у свежей могилы семь человек. Низко опустив головы, они смотрели на белоснежное, будто светящееся изнутри, надгробие с выбитым в камне гордым орлом.
Кандида Когтевран. 6 января 961 года – 18 апреля 1009 года.
Ума палата дороже злата.
Глядя на надгробие, Пенелопа прижимала ко рту платок, из последних сил стараясь не разрыдаться. Стоявший рядом с ней Ричард рассеянно поглаживал ее по плечу – смерть одной из самых сильных волшебниц и близкой подруги их семьи ударила и по нему. Салазар стоял с идеально прямой спиной, но зеленые змеиные глаза словно потускнели, на лице прибавилось морщин, как если бы он вдруг постарел на несколько лет. Кандида была его самым близким человеком после отца и Розиты. Теперь не стало и ее… Годрик в своей молчаливой скорби лишь с отчаянием сжимал кулаки – свои слезы он выплакал в тот день, когда, сидя у постели Кандиды и держа ее за руку, умолял ее не оставлять его одного. Кандида в ответ лишь печально улыбалась…
Александр и Джонатан стояли рядом. Мужчины Когтевран предпочитали не показывать своих слез, и все же глаза обоих чересчур ярко сверкали в рассветных лучах. Немного в отдалении неловко переминалась с ноги на ногу и шмыгала носом молодая темноволосая девушка. Услышав о болезни леди Когтевран, Мари тут же прибыла из Франции, чтобы поддержать Джонатана. Но немного опоздала. Сердце Кандиды Когтевран перестало биться за мгновение до того, как конь девушки влетел во внутренний двор замка.
Когда солнце ударило скорбящим в глаза, слезы на их щеках уже почти высохли. Слишком много не было сказано, слишком много не сделано… Самая мудрая волшебница ушла чересчур рано.
Когда светлые лучи заскользили по стоптанной траве и серым плитам, Александр медленно направился прочь с кладбища. Остальные последовали за ним. Все они молчали, отдавая последнюю дань той, ради которой много лет назад собрались в Годриковой впадине и которую любили всем сердцем, когда мелькнувший в воздухе серебряный луч заставил их остановиться. Материализовавшийся медведь на миг завис перед ними, потом приоткрыл грозно оскаленную пасть и заговорил:
– Меня отправила на поиски Елены Когтевран ее мать, – проговорил Патронус. – Мне было велено вернуть ее домой. Но я не сдержал своего обещания, равно как и своей клятвы. Елена уже не вернется, и виновен в этом только я… Жить с этим грузом я не смогу, и просить прощения перед смертью не стану, ведь такое простить невозможно. Я отправил этого Патронуса с одной целью – чтобы вы знали, что мои поиски закончены. Закончены неудачей…
Договорив, зверь медленно растаял в воздухе, оставив волшебников в полном недоумении. Основатели взволнованно переглядывались между собой, Мари изумленно хмурилась. И только Джонатан и Александр чувствовали, что случилось что-то ужасное. Тревога душила их изнутри, а неизвестность распахивала свои объятия, приглашая сделать шаг в затягивающую бездну страха.
Вечером, когда Основатели отправились обратно в Хогвартс, Джонатан выскользнул из дома. Сумрачная прохлада приятно холодила разгоряченную кожу, пока юноша медленным шагом брел по улицам туда, где стоял этим утром. Он не мог объяснить даже самому себе, почему шел именно туда – ноги сами вели его к месту последнего приюта его матери. Осторожно ступая меж могильных плит, волшебник приближался к дальнему концу кладбища, когда внезапно замер, глядя на могилу и не веря своим глазам.