Хохочущие куклы (сборник)

Дагович Татьяна

– Ну что? – спросил он, тщательно скрывая тревогу.

– Вот, – протянула пачку направлений, с привычным облегчением перекладывая ответственность на плечи мужа. – Займусь этим завтра. Устала, надоело. Идем отсюда.

По ногам Анастасии поднимался холод, озябли еще в гинекологическом кресле.

– Я ведь не спала толком сегодня, – объясняла на ходу, – я уже ни на что не способна.

Константин щелкнул ключом в замке и толкнул дверь в номер. Тихо похрапывал Виталий. Спал в той же позе. Анастасия скинула кроссовки и упала на свободное место, у стены.

– Укрой меня. Чем-нибудь, –

попросила мужа. Он накрыл ее теплым одеялом, но ей становилось все холоднее и холоднее, пришлось накрыть ее вторым одеялом. От ступней через спину холод поднялся к затылку и застрял там. Она мелко дрожала, вцепившись в края одеяла, и не собиралась вставать. Шум открываемой балконной двери, Константин чиркнул спичкой, но тут постучали. Константин задул спичку и прошагал мимо кровати к двери. Открыл. У Насти еще не было определенности – спала она или только притворялась спящей. Звуки комнаты слышались ей громче, чем обычно, прямо-таки громыхающими, даже приятный голос Варвары Семеновны, с интонациями смущения и неловкости сообщающий о забытом пальто.

– Проходите, – пригласил Константин. – Где вы его вчера сняли?

– Да вот же оно! О, господи, Анастасия спит, а от меня столько шума…

– Ничего, ничего. Присаживайтесь. Бедняжка очень устала, была утром у врача.

– Да-да, знаю по себе, это очень изматывает. Но потом, когда начнется лечение, втянется – станет легче.

Некоторое время было тихо. Опять открылась балконная дверь, опять чиркнула спичка. Через щели потянулся слабый сигаретный запах. Приятный.

– Я хотела только взять пальто, – прошептала Варвара Семеновна. Ей не ответили. – Но раз я здесь… Я о вчерашнем. Не нахожу себе места. Бедная Анастасия! Не знаю, как это могло случиться.

– И я не знаю, – глухо отозвался Константин. – И не знаю, и понимаю себя в тот момент… Вы сейчас обратились ко мне с тайной надеждой, что я успокою вас, скажу: все улажено. Чтобы вы забыли… Или… Впрочем, нет, я не могу вам помочь. Ни вам, ни себе. Не могу отречься от нежности, которую испытывал к вам ночью, но не люблю вас.

– Зачем вы это говорите, – жаловалась Варвара Семеновна.

– Вы очень хорошая женщина. Странно, что так вышло.

– Я возьму пальто… Я пойду.

Проходя мимо кровати, Варвара Семеновна поймала изумленный взгляд широко раскрытых глаз студента. Под этим взглядом она ссутулилась вся и отвернулась. Константин посмотрел на Виталия и спросил его равнодушно:

– Вы уже не спите?

– Как? – удивлялся студент непонятно чему. Он смотрел почти с отчаянием то на крепко спящую Саницкую, то на Варвару Семеновну.

– Был бы вам очень благодарен, – холодно продолжил Саницкий, – если бы вы спустили ноги с кровати. Все-таки мы с женой здесь спим.

Виталий покраснел, спустил ноги с кровати, вороша сбившиеся волосы.

– Что я делаю здесь? – посмотрел на часы, отшатнулся, и брови поползли вверх. Половина второго.

– Вы спали здесь.

– Вы спали с Варварой Семеновной? Это правда?

Лицо Константина начало приобретать рассерженное выражение. Он собирался сказать что-то резкое, определенное, но Варвара Семеновна его опередила:

– Да, так получилось, что мы были вместе и теперь не уверены, как должны поступать дальше. Возможно, лучше рассказать обо всем Анастасии, но, может быть, лучше и умолчать. Того, что сделано, мы уже не изменим, а в будущем надо быть осторожными.

– Что

мы здесь делаем? Вы, Варвара Семеновна, почему вы не в своем номере? Почему я не сплю в своей кровати? Что было вечером, я не могу вспомнить, разве мы пили?

– Нет, – терпеливо откликнулась Варвара Семеновна. – Пили Саницкие. Мы не пили.

– Как я хочу домой, к себе, к родителям, в университет… – лепетал студент сам для себя.

– Ничего, ведь ваша путевка скоро кончается?

– Я не помню.

– Вы потише, вообще-то Настя еще спит, – вмешался раздраженный Константин. – Будить ее к обеду или не надо?..

– Ничего, беседуйте, вы мне не мешаете, – пробормотала Анастасия из-под одеял.

Все молча уставились на нее.

– Так ты не спишь? – Константин с нежностью склонился над укутанным телом.

– Нет, мне просто очень холодно. Не могли бы вы укрыть меня еще чем-то?

– Больше нечем.

– Ничего. Вы только не уходите, пожалуйста. Все трое. Пожалуйста. Вы хорошие. Хорошо, когда вы рядом.

– У нее нет температуры? – встревожилась Варвара Семеновна.

Пощупав Настин лоб, Константин отрицательно покачал головой.

– Я больна, – пробормотала Настя. – Врач сказал, я сильно больна, нужна операция и никакого ребенка у нас не получится.

Саницкий, бледнея, наклонился к самому ее уху:

– Ты поспи еще. Ты это нафантазировала во сне.

Виталий наконец пересел на стул. Неуютно, но уходить казалось неблагородным, после странной просьбы Саницкой, тем паче Варвара Семеновна вроде и не думала покидать чужой номер. После слов мужа Анастасия сразу успокоилась, подтянула одеяло еще, уткнулась носом в стену и обмякла – похоже, уснула. Выждав несколько минут, Константин бесшумно поднялся. Он подошел к балконной двери, просто прикрытой с тех пор, как он курил, и запер ее. Взял со стола стопку бледно-голубых, с водянистым женским силуэтом, направлений и рецептов. У Лужницкого типично врачебный почерк – одна и та же буква повторяется несносное количество раз, промежутки между словами не определены. Константин всматривался в неизвестную, но явно русскую букву, пытаясь понять, что же она означает – прекрасное или кошмарное. Варвара Семеновна сидела, сложив руки на коленях. Она и Виталий мешали Константину.

– Может, все-таки пойдете поедите, раз Настя спит? – предложил он. – Заодно и нам поесть принесете.

– Конечно, – согласилась Варвара Семеновна.

Студент яростно закивал.

Открывая дверь, услышали, как бубнит сквозь сон Саницкая:

– Не уходите все. Как я без вас.

Константин махнул раздраженно рукой: мол, идите, не заметит она ничего. Как назло, выходили долго, возились, шаркали, шуршали, скрипели.

В конце концов стало тихо. Константин переставил стул, разложил направления и принялся их изучать. Некоторые были распечатаны на принтере, с такими легче. Было несколько бланков для анализов, в основном крови. Главное, на всех стояли номера кабинетов, это уже облегчало жизнь. Направления на кардиограмму и энцефалограмму. Зачем? Он не мог понять. Он смутно представлял себе, что такое энцефалограмма. В воображении возникала сумрачная комната с монитором, картины на нем – содержимое мозга жены. Внимательные посторонние люди в белом. По спине пробежал холодок – ужас, смешанный с любопытством. Ему тоже захотелось увидеть. Что в мозге жены. Мимолетно – вряд ли ему что-то скажут медицинские графики.