Хохочущие куклы (сборник)
Шрифт:
Но каким бы загруженным ни был день, королева никогда не пренебрегала спортом. Да-да, несмотря на инвалидное кресло, Мария регулярно занималась спортом: конечно, в определенном возрасте пришлось забыть о пробежках и даже о nordic walking (через залы и коридоры), однако водная гимнастика в специально оборудованном небольшом бассейне, дыхательные упражнения и некоторые асаны йоги, специально адаптированные личным тренером для ее положения, поддерживали Марию в хорошей форме.
Сейчас, делая небольшую паузу в работе, она решила улучшить физическое состояние дыхательными упражнениями. Сделала глубокий вдох, выдох… В этот момент зашла служанка Рита. Нервировала, стояла в углу и смотрела – разве с ними сконцентрируешься на дыхании!
Рита с сочувствием глядела на свою госпожу, сидящую перед
За выдохом не следовало вдоха. Рита ждала, но ничего не происходило. Мария не шевелилась. Служанка подошла ближе и поняла, что госпожа больше не будет вдыхать. Неодобрительно косилась Рита на картон – нижняя часть которого была расчерчена на маленькие квадраты с цифрами, буквами и стрелками. В правой руке королева по-прежнему сжимала высохший и растрескавшийся овальный кусок мыла, продавленный под указательным пальцем.
Нору нашли в часовне: принцесса сидела, глядя на потемневшую деревянную фигуру с раскрытыми руками, и ей было жаль этого человека, которому столько веков не разрешали опустить руки. Новость восприняла спокойно – она уже много лет знала, что состояние ее матери необратимо, и была готова. Глубокая, сильная печаль, заготовленная на этот случай в тайниках сердца, была теперь выпущена наружу и потекла спокойной темной рекой.
Королеву Марию положили в гроб, который установили в зале с картинами (морскими баталиями), потому что в нем не было ни окон, ни зеркал, которые пришлось бы завешивать. Свечи горели, Нора следила за тем, чтобы не гасли. Из других помещений доносились до нее звуки: озабоченные разговоры, звон вилок, сдавленные смешки Мани, долгий спор Гуидо с главным электриком: последний в нескромных словах утверждал, будто крысы перегрызают проводку, Гуидо же орал в ответ, что этого быть не может, потому как света крысы не переносят, да их и нет больше – вытравили. Нора сожалела, что делегаты помешали ей встретиться с матерью в последний раз, хотя и понимала – раз сложилось так, по-другому быть не могло.
По созданному самой Норой ритуалу, три дня и три ночи сидела она у гроба, не принимая ничего, кроме воды, без сна. Лицо не было накрашено, медно-черные волосы распущены, лились по черному широкому платью. Иногда от краешка глаза ко рту сползала прозрачная слеза. Элеонора Фелисия была прекрасна в эти дни, на высоте ситуации. Каждые три часа она поднималась и обходила гроб, пела при этом печальную долгую песню или декламировала печальные стихи.
В остальное время старалась вспоминать мать былых времен. Это не было просто. Необходимо было плотно сжать губы и смотреть перед собой, но не видеть картин на стене. Через какое-то время перед внутренним взором могла возникнуть маленькая комната, в которой находилось много предметов для утепления: коврики, одеяла, шарфы. По комнате передвигалась высокая женщина с редкими рыжими волосами, она все время что-то делала, руки ее были заняты, в ней угадывалось много энергии, но и много недовольства, она все время говорила, картинка памяти оставалась беззвучной, но было ясно, что она говорит о своем недовольстве (имелись причины для недовольства: она еще в раннем детстве догадалась, что рождена быть королевой жизни, но потом все складывалось неправильно: с квартирой, с работой, с мужчинами и наконец с дочерью, существование которой планировала заблаговременно, за столько лет, образование которой продумывала так тщательно). По безотчетному чувству любви Нора понимала, что это ее мать, в другом времени, в другом месте и другом состоянии. По истечении трех дней мать унесли, и больше Нора никогда ее не видела.
Утром, после долгого крепкого сна, после одевания и причесывания, Нора поднялась в бывшую комнату королевы Марии. Теперь, когда матери не стало, она должна была взять на себя дела управления.
Работа сразу же увлекла Нору бесчисленным количеством возможных комбинаций. Изыскивала верные варианты. Диктовала указания и пересылала в учреждения разных рангов; отзывала; ей зачитывали
Элеонора Фелисия стала серьезной, сконцентрированной, компетентной. Заметила, что даже вечные ее Гуидо и Мани относились к ней теперь по-другому: исполняли указания быстро и беспрекословно, не шутили, не целовались по углам. Вынужденная принимать к сведению и учитывать в работе любые мелочи, она стала прислушиваться к шепоту дальних комнат, а шептались об одном: королева Элеонора Фелисия продвинулась в делах намного дальше королевы Марии, застой преодолен, кризис обращен в прорыв. Она сумела добиться невозможного – регулярности в поставках, что позволило наладить ритм производственного процесса в филиалах. Удивлялись, восхищались внезапно проснувшимся талантом.
Нора и сама видела, что дело спорится. Ей казалось, что она понимает всю систему, которой управляет, в то время как матушка ее управляла частностями, не понимая целого. Мария действовала скорее по наитию, принимала одиночные решения, которые, возможно, и были верными для того или иного отдельного сектора, однако не учитывали побочных эффектов в других секторах. Нора принимала решения по собственному алгоритму: сначала оценивала конкретную локальную ситуацию, изобретала возможность ситуацию улучшить, потом просчитывала последствия изменения для всей системы. Сопоставляла и принимала решение, наиболее выгодное как для частного, так и для общего. Эта простая схема оборачивалась долгим рабочим процессом – совсем не то, что принять очевидное скоропалительное решение, однако Нора была от природы усидчива, и работа приносила ей удовлетворение.
Главное, она четко видела цель, остающуюся пока недостижимой, несмотря на очевидный прогресс: абсолютно верное распределение ресурсов между секторами. Нора понимала, что управляет не неким статическим образованием, но динамическим процессом, поэтому ее движение к цели регулярно приходилось начинать почти с нуля. Изобретательная, мыслящая креативно и парадоксально (не раз слышала она шепот: ее способность мыслить парадоксально приносит невероятные результаты!), Нора сводила потери к минимуму, и все же всякий раз работа над повышением эффективности рано или поздно заходила в тупик.
Вставала Нора теперь на час раньше, требовала от Мани быстрых действий – та споро пробегалась по ее лицу пуховкой с пудрой, волосы заплетала в косу или скручивала на затылке. И Нора принималась за работу, от которой могла оторваться только поздним вечером, когда гас свет. Кричала – кто-нибудь приносил свечи и провожал ее в спальню, где без сил давала себя переодеть и падала в постель.
Первый энтузиазм со временем прошел, но она оставалась серьезной и собранной. И все же окружающие не переставали изумляться: какой бы ни был талант, но любые способности требуют развития, любая работа требует опыта, Элеонора Фелисия же принялась за дела управления так, словно занималась ими всю жизнь. Ей и самой временами казалась, будто она именно этим и занималась всю жизнь…
За заботами очень скоро высох медлительный поток ее печали по матери, растаяли и растерянные мысли о покушении, и нежная тоска по возлюбленному.
Чтобы обеспечить поставки, нужны средства четвертого отделения, но, если его заботы перенести в третье, третье окажется перегруженным… На него невозможно будет рассчитывать. Ей казалось, что она не раз уже решала эту задачу – хотя другими словами.
Терпение Норы всегда было бесконечным, поэтому длительная непрерывная работа не вызывала грез об отдыхе. Что же касается ее помощников, в первую очередь Гуидо и Мани, с каждым днем выглядели они все более утомленными. Нора все чаще давала им дни отдыха и, в конце концов, почти все обязанности переняла на себя. В то же время вместе с новыми бесплодными успехами росла уверенность: она знает, что делает, и это не ново для нее.
Однажды пришло озарение: уже два месяца после смерти мамы она раскладывает пасьянсы. Вместо карт у нее ресурсы, вместо масти – сектора, вместо рук – помощники, и, вместо того чтобы переложить карту с места на место, она рассылает послания, отдает распоряжения, позволяющие изменить сущность реальности ровно настолько, насколько меняет ее передвижение карты с места на место.
При этом карты красивее и привычнее, к тому же не требуют напряженного труда ни от нее, ни от окружающих. Нора бросила новое занятие, вернулась к старому, со всеобщего молчаливого одобрения.