Холод
Шрифт:
– Я сделал анализ по совместимости. Ит, вероятность того, что этот ваш прямой отец, составляет 99,9 в степени n. Простите, что я вмешался, но вы не включали в состав анализа этот параметр.
– Что? – растерянно спросил Ит. – Зачем его включать? Повтори про вероятность.
– Вероятность того, что…
– Выведи, – приказал Ит. – Абсурд.
С минуту он, нахмурившись, рассматривал строки, тут же повисшие перед его глазами.
– Модель дай.
Ирреальность.
Полная и абсолютная ирреальность.
Ит вдруг ощутил, как у него звенит в ушах… или это
– Мою модель, – приказал он.
Еще одна трехмерная картинка.
Наложение исходных параметров.
– Чушь какая-то, – растерянно произнес Ит. – Этого не может быть.
– Простите… – кажется, корабль смутился. – Но… Я, вероятно, вмешался не в свое дело…
– Хватит мямлить, – Ит зажмурился и потряс головой. – Подожди. Давай так попробуем. Если ты утверждаешь, что это… гм… мой отец, то… «Горизонт», какой сейчас год?
– Внутренний? – уточнил корабль.
– Ммм… для начала да.
– Со дня моей постройки?
– Так, слушай, – Ит разозлился. – Нет, не со дня твоей постройки. И давай уже не внутренний. Ну?
– Могу определить только косвенно, – корабль явно осторожничал.
– Ты будешь говорить, Люся проклятая, или нет?! – взорвался Ит.
– Косвенно. Согласно взаимному положению звездных скоплений, которые удалось идентифицировать… – корабль мялся, как первоклассница во время первого в своей жизни ответа на уроке перед всем классом.
– Ну?!
– Это время я мог бы отнести к первому миллиарду лет после возникновения… известной мне части вселенной.
– Что ты сейчас сказал? – севшим голосом спросил Ит.
– Это время я мог бы…
– Так, слушай, железяка, – медленно доходит, слишком медленно. – Ты… уверен?
Идиотский вопрос. Но другой почему-то в этот момент не пришел в голову.
Ирреальность.
Абсолютная ирреальность.
Полной тишины нет – работает система, а она не может работать беззвучно. Жизнь – это всегда звук. Скверно, когда звук пропадает. Но сейчас он есть, есть и будет. И это правильно. Но вот только ощущение ирреальность с каждой секундной все усиливается.
– Да, разумеется, – «Горизонт» явно приободрился.
– Слушай, Люся, а как мы попали сюда, ты… проанализировать сумел?
Они уже спрашивали корабль про это. Нет, не сумел.
– Нет, не сумел, – ответил корабль. – Мы просто были там, а стали здесь.
Не «долетели». Не «переместились». «Стали». Мы – были, и мы – стали.
– Я ничего не понимаю, – признался Ит после почти минутного молчания. – Мы находимся на планете, которая принадлежит… ммм… времени, которое… которое было очень задолго до нашего. Ладно, не нашего. До дня твоего создания. Тебе ведь так проще? И пациент, которого мы сейчас работаем, является… моим прямым отцом?
– Я бы сказал чуть иначе, – поправил корабль. – Не «вашим». Отцом вашего исходного кода. Если я правильно интерпретирую полученную от вас информацию, ваш код передавался от носителя к носителю, но при этом он в какой-то мере все-таки подвергался изменениям и мутациям. Пусть и незначительным. Если угодно, я могу сделать полный анализ, и…
– Сделай, – согласился Ит. – Только
– Разумеется. Если вы настаиваете на том, чтобы я преждевременно не распространял информацию…
– Люся, кончай свои намеки и экивоки, – приказал Ит. – Молчи пока что. Вот и всё. Когда будет можно, я сам скажу.
– Я его знаю. Это он был там, в горах. Где много камней, перед ледником. Точно, он. Но… как мне об этом сказать им?
Эри сидела сейчас в одиночестве в своей каюте, и размышляла – вслух. Корабль пока что не вмешивался, но она знала: слышит и слушает. И если спросить у него, ответит.
– Они ведь невесть что подумают. Точно. Или расстроятся. Или еще что. Что же мне делать, а? И ведь даже мыть не пришлось. Как только отеки спали, и волосы чуть отросли, я сразу поняла. Орес и Гар его искали, а он вот, оказывается, где. Шилд, ну хоть ты помоги, – попросила она. – Я… я запуталась совсем. Я не понимаю, что же это получается. Он оказался там, и тут – он здесь… Что я сделала? Как я это сделала? Кто он такой? Почему Ит его принес? Что вообще происходит, а?
Шилд, сидевший до этого перед ней на столе, спрыгнул вниз, и, подергивая хвостом, отправился прочь из каюты. Скорее всего, пошел к Сабу, догадалась Эри. Кот любил проводить время в каюте у рауф, почему-то Саб ему нравился.
– Предатель, – проворчала Эри вслед исчезнувшему коту. – Вечно ты так. Нет. Так дело не пойдет. Надо как-то разбираться в происходящем. Но как?..
Первым не выдержал Саб.
Двое суток он терпел, наблюдая за молчаливыми и явно чем-то подавленными «коллегами по безумию», а потом решил, что пора брать инициативу в свои руки. К исходу дня он чуть ли не силой согнал всех в кают-компанию, и, едва за пришедшей последней Эри закрылась дверь, раздраженно произнес:
– А ну-ка давайте, говорите. Мне надоела эта конспирация.
– Что именно мы должны говорить? – мрачно спросил Скрипач.
– Что происходит, черт бы вас всех побрал!
– Да ничего пока что не происходит, – вяло дернул плечом уставший Ит. – Работаем.
– Над чем вы работаете?
– Над тем же, над чем и ты. Жизнь спасали, если ты не заметил.
– Спасли уже, – отмахнулся Саб. – Сознание можно давать хоть завтра.
– Рано пока, – возразил Скрипач. – Я бы подождал пару дней.
– Зубы заговариваешь? – нехорошо прищурился Саб. – Молодец. Думаешь, обойдемся без откровений. Ошибаешься. Ну?
– Я вообще не понимаю, о чем ты, – Ит зевнул.
– Челюсть не вывихни, – посоветовал Саб. – Каждый из вас что-то от меня скрывает. Вы все врете сейчас. Вот даже в данный момент вы сидите тут, передо мной, и врете. Потому что каждый из вас что-то знает… и молчит. Итак?
– Может, с себя начнешь? – вкрадчиво поинтересовался Скрипач. – Между прочим, еще в первые сутки ты уволок те фигурки в свою каюту, и больше про них ни слуху, ни духу. Ты сказал, что это счетчики. Но не удосужился объяснить, что они считают, и для чего предназначены. Так что давай, начинай. Может, и до нас очередь дойдет.