Холод
Шрифт:
– И какое же? – Ит прищурился.
– Холод.
К сожалению, рассказ Кили прояснил совсем немногое. Да, на планете действительно свирепствовала эпидемия, но про эту эпидемию информации было исчезающе мало. Да, болезнь поражает исключительно полукровных, хотя, по слухам, где-то и чистокровные болеют. Да, лекарства никакого нет. Вроде бы это какой-то грибок, что ли. Ну, так, по крайней мере, говорили. Нет, анализы его не выявляют, поэтому единственный способ защититься хоть как-то – это тут же сжечь зараженного.
– Ждут, когда умрет? – уточнил Ит.
– Ну да, когда умрет и прорастет, – не очень понятно ответил Кили. – А как прорастет, быстро надо. Они, правда, на морозе споры недалеко выбрасывают, но лучше сжечь, чтобы не выбросил.
– Кто? – поинтересовался Скрипач.
– Гриб. Грибок этот. Он как палка такая из головы торчит, потом у него навершье хлопает, и споры…
– И никто не пробовал это как-то лечить? – с недоверием спросил Саб.
– Я не знаю, – пожал плечами Кили. – Как вылечить, если определить невозможно?
– Чушь какая-то, – негромко сказал Ит. – Невозможно диагностировать? В жизни не поверю.
– Аналогично, – кивнул Скрипач. – Грибок… гм… мозговой муковисцидоз? Да нет, ерунда. Кили, ты случайно не знаешь, у вас… ммм… опрелости ног как-то лечат? Ну, когда с ногами непорядок, с кожей. Не слышал про такое?
Кили вдруг улыбнулся.
– У меня сто раз было, – сообщил он. – В цеху ведь положено в резиновых калошах. Знаете, как ноги потеют? А уж запах… ужасно. Мазь от этого давали, неплохо помогала. Если бы не эта мазь, мы бы в общежитии задохнулись все, двадцать живых в комнате. Мазь была, желтая. И таблетки еще.
– И тебя не смущает, что это тоже грибок? – спросил Ит.
– Грибок? Правда? – удивился Кили. – А я и не знал. Думал, что это просто ноги так, из-за калош.
«Кончайте этот диспут про потные ноги, – предупредил Саб по внутренней связи, через налобник. – Похоже, вы перестарались со своей прошивкой. Такая милая беседа… про трусы поговорить не желаете?»
«Если потребуется, поговорим, – отрезал Ит. – Не приставай».
А вслух спросил:
– Кили, скажи, а таким как мы… ты или я, например… семьи заводить можно? Мы видели детей рауф, детей людей. Но ни одного полукровного. Они все уже в возрасте после двадцати.
– Так запретили же, – вздохнул Кили. – Двадцать пять лет как запретили. Говорят, единственный способ предотвратить эпидемию – это чтоб мы не плодились. Если нас не будет, то эпидемия сама на нет сойдет.
Вот так.
Ит прикусил губу.
Кажется, мы столкнулись с чем-то гораздо более серьезным, чем дискриминация и бритые головы.
– А запретили везде? – уточнил он. – Или только здесь?
– По всему миру, вроде бы, – Кили задумался. – По радио говорили, что везде. Для общего блага. И на север нас того… всех отправили. Чтобы спасти. Остались,
– Неплохо живете? – повторил Ит.
– Ну да. Когда работаешь, неплохо. Это когда меня списали… – Кили потупился. – Вот тогда плохо стало. А до этого нормально. У меня даже книги были. Свои.
– Это, наверное, хорошо, – кивнула Эри. – Ит, а ему есть можно уже, или нельзя пока? А то мы все говорим, говорим, а он, наверное, голодный.
– Есть пока нельзя, а пить вполне можно, – ответил Ит. – Кили, лхус будешь? У нас настоящий есть, причем дикий. Хочешь?
– А что это такое? – не понял Кили.
– Ну, напиток такой, из ягод рибира, – пояснил Скрипач. – Вкусный. И пахнет приятно.
– Никогда про такое не слышал, – помотал головой Кили.
– А про что слышал? – с интересом спросил Скрипач.
– Чай, кофе, какао, – принялся перечислять Кили. – Какао, правда, я всего несколько раз пробовал. Нам на праздники давали. Ужасно вкусно, но очень дорого стоит. Одна чашка, как шкалик. Но от шкалика хоть какой толк есть, а от какао… – Кили вздохнул. – Выпил, и забыл. Лучше бы шкалик лишний дали.
– Шкалик чего? – уточнил Скрипач.
– Водки, – пояснил Кили.
– И какой же от водки толк? – с интересом спросил Саб.
– Как это – какой? Согреться можно, – объяснил Кили. – Если только на ночь пить, то на неделю хватает. А то и на дольше.
– У кого еще есть вопросы про печень? – в пространство спросил Саб.
– И сколько лет ты так пил? – с интересом спросил Скрипач.
– Не помню, – после секундного молчания признался Кили. – С первой работы, наверное. С шестнадцати, выходит.
– Пьют все? – уточнил Ит.
– Кто работает, – подтвердил Кили. – Тем, у кого работа есть, положено пять шкаликов на месяц. А кто не работает, три. Правда… – он замялся. – Хозяин отбирает обычно. Так что один-два получается.
– По поллитра? – Ит задумался. – На самом деле, Саб, это немного. Особенно с учетом нагрузок, да и такой жизни, в общем и целом. Кстати, причина поражения печени была, если ты помнишь, другой. Вирус – это не водка.
– Про это мы поговорим позже, – отмахнулся Саб. – Ты хотел дать ему лхус? Давай, а потом займемся делами. А он будет отдыхать. Я прав, Скрипач?
– Прав, – неохотно кивнул рыжий. – К сожалению.
…Лхус понравился Кили чрезвычайно. Нет, даже не так – этот вкус вызвал у него благоговейную оторопь. Чего они только не услышали в результате – и что он в жизни такого не пробовал, и что это божественно, и что такого просто не бывает, и что можно ли ему еще хоть чуть-чуть?
В результате разрешили «чуть-чуть», а потом заставили заснуть – показатели, пусть и медленно, но начали падать.
– Это низко, – говорил часом позже Ит, когда они собрались все вместе, чтобы обсудить то, что узнали от Кили. – Нет, ребята, это просто низко, и я так продолжать не хочу.