Холод
Шрифт:
— Я слушаю вас, Павел Саныч, — сложив руки на груди произнес Сергей.
— Нет, Холод, это я тебя слушаю. Что ТАМ произошло? Ты, вроде бы, получил приказ доставить сюда тело буранника? Получил?
— Да, — нехотя согласился Сергей.
— Так где же он, этот буранник? — Матвеев выдержал театральную паузу и огляделся по сторонам, будто бы выискивая взглядом этого самого буранника.
— Павел Александрович, в рапорте все указано.
— В рапорте?!! — взорвался генерал, — В той бумажке, что ты положил ко мне на стол?!! Да там нет ничего! Холод, ты торчишь тут уже почти год, и весь этот год я с трудом
— С четырьмя… — спокойно поправил его Сергей, — Нападали на нас всего четверо. Пятый как раз спас мне жизнь.
— У нас стычка с ЧЕТЫРЬМЯ буранниками, после чего на помощь тебе, как Сивка-Бурка приносится пятый, и это при том, что весь этот год мы видим этих тварей только поодиночке, да и то по большим праздникам! И после всего этого ты кладешь мне на стол рапорт, в котором я вижу от силы десяток абсолютно пустых, общих предложений.
Холодов пожал плечами, словно бы говоря, что иначе и быть не могло. Ведь в самом деле, он же военный, а не писатель…
— Холод! — взревел Матвеев, — Весь твой рапорт выглядит как знаменитое «Пришел, увидел, победил!»
Генерал умолк, ожидая реакции Сергея, но ее не последовало. Холодов сидел, все также скрестив руки на груди, ожидая продолжения.
— Да пойми же ты, — уже спокойнее заговорил Матвеев, — Не враг я тебе. Не для того я над тобой стою, чтобы иметь тебя за каждый шаг, и не важно, правильный он будет, или нет. Надо мной, там, — Матвеев ткнул пальцем в потолок, — Тоже немало народу стоит. И все, между прочим, ждут завершения операции. Благополучно завершения, Холод! Все ждут, когда же Сергею Палычу Холодову надоест играть в войну и он займется, наконец, делом.
— Павел Саныч, наконец заговорил Сергей, — В рапорте есть все, что вам нужно. Мы столкнулись с буранником возле станции — он не принял бой и скрылся. Затем мы забрали девушку, ввели ей сыворотку, — при этих словах лицо генерала невольно скривилось, — И двинулись к точке эвакуации. В лесополосе нас вели… Сколько их было — не знаю, так как засечь этих тварей неимоверно сложно. Но наверное их было четверо, потому что четверо и напали на нас. Остальное вы знаете и со слов забравшего нас пилота.
— Знаю… Не могу понять одного, почему вы не забрали тело мертвого буранника?
— Вас там не было! — с жаром воскликнул Холодов, подавшись вперед, — Вы не видели, на что способны эти бестии, и не смотрели им в глаза. Пилоту, с высоты, могло показаться, что в спецназе ВМФ держат полных кретинов, которые с десятка метров не могут попасть в громадного медведя. Но и его там не было! Буранники быстры настолько, что даже стреляя в упор нет гарантии, что он не успеет уйти в сторону. А если мы и попадали в них, то наши выстрелы для них — все равно, что укол булавкой для нас с вами. Вы бы сами пошли с «Макарычем» на медведя? А буранники — посерьезнее медведей будут!
— Ты не указал в рапорте, сколько раз вы
— Я не считал. Мои парни, я думаю, тоже. Будь у нас хотя бы «Калаши» — еще можно было бы о чем-то говорить, а так… У нас уже заканчивались патроны, когда появился этот пятый…
— Пилот предполагает, что возможно эта тварь хотела ударить тебя, но промахнулась и попала по своему же.
— Бред! Форменный бред. Павел Саныч, еще раз говорю, вас там не было. Эти твари вообще не промахиваются, а уж тем более так. Да и вообще, один буранник разорвал другому горло… Целенаправленно терзал его, пока тот не испустил дух. Вы что думаете, он нападал с закрытыми глазами, и просто не видел, в чью глотку вцепился?
И знаете что еще… Буранники не просто разумны, у них, по-моему, есть понятия чести и братства.
— Почему ты так решил?
— Если ваш солдат будет убит, вы бросите тело?
— Только в крайнем случае. Если это ставит под угрозу выполнение операции.
— Вот и я о том же, — кивнул Сергей, — Только если умрет кто-то из моих, мне будет наплевать на операцию и на всех вообще. Я вытащу его. Человек должен быть похоронен по-человечески. И буранники унесли своего… И я уверен, попытайся мы отбить его у них — они бы просто смели нас, втоптали в лед! При чем тот буранник, что спас мне жизнь, я уверен, был бы первым, кто вцепился бы мне в горло. И был бы прав…
Матвеев предпочел пропустить последнюю фразу Холодова мимо ушей. Немного помолчав он задал новый вопрос.
— В рапорте ты пишешь, что буранники разговаривали друг с другом… Как это было?
— Они не разговаривали, но общались — точно. И я почему-то уверен, что пятый буранник велел остальным отпустить нас с миром. Они передавали друг другу информацию, но как именно — я не знаю. И оставшиеся трое явно боялись того, что пришел последним.
— И он приказал им отступить… — задумчиво произнес Матвеев, поднимаясь со стула и направляясь к окну.
В сотне метров от здания «Айсберга» заснеженный берег плавно переходил в заснеженные ледовые просторы Обского моря, где-то в глубине которых сейчас таились те, о ком шла речь в этом кабинете. Буранники… Солнце еще далеко не завершило обход небесных владений, но уже давно миновало наивысшую точку и начинало клониться к закату.
Холодов проследил взгляд генерала и сощурился, глядя на яркий солнечный диск… На секунду в сознание закралась глупая мысль, сходная с той, что нередко посещает умы подростков. «Вот сейчас я смотрю на это солнце (луну, звезду, летящий самолет), а где-то далеко моя единственная тоже смотрит на нее и думает обо мне…» Сергею думалось немного о другом. О том, что где-то совсем рядом, всего в десятке километров от сюда, на льду Обского моря сидит тот самый буранник, что спас ему жизнь, и смотрит на это же солнце…
Каким он видит яркий диск солнца? Каким видит мир? Как воспринимает его? Почему существо, без зазрения совести убивающее людей, вдруг спасло горстку спецназовцев, вторгшихся в его владения? Буранник-альтруист? Буранник-добродетель?
— Твои дальнейшие действия? — спросил Матвеев, обернувшись, — Пойдешь под лед?
— Нет, не пойду. Даже если вы прикажете. Я уже потерял троих, при чем ни одного из них не удалось похоронить. Вы — разведчик, я — солдат. У нас с вами разные законы жизни…