Холодная месть приятнее на вкус

Еникеева Диля Дэрдовна

– Да ты уже и так говоришь, будто я тебе что-то должен и в чем-то перед тобой провинился.

– Так ты до сих пор ничего не понял...
– Верная боевая подруга смотрела на него с изумлением.

– А что я должен понять? Ты предложила мне возглавить "Самаритянина", что я и сделал, работаю по мере своих возможностей, а ты приходишь и начинаешь меня распекать.

– Слушай, ты что - тупой? Действительно не понимаешь или просто придуриваешься, потому что тебе не хочется терять хорошую зарплату за непыльную работу?
– Ее голос снова набирал обороты, глаза сузились от гнева.
– Надеешься, что я ограничусь выговором, а дальше все пойдет, как прежде? Считаешь, будто

делаешь все, что в твоих силах, и получаешь адекватную оплату за свой труд? А наши девчонки пусть и дальше таскают для тебя каштаны из огня, бегают, высунув языки, собирают фактуру, получая за свою рискованную деятельность вдесятеро меньше тебя, а ты будешь критиковать их, ехидничать, устраивать им разнос и изображать из себя начальника? Я-то думала, что тебя привлекло новое дело, а тебе, оказывается, нравится командовать и огребать бабки за то, что ты попусту мелешь языком... Не-ет, сучонок Мотя, ты ещё плохо меня знаешь. Кончилась твоя сладкая жизнь. Убирайся отсюда на хер!

Растерянный Матвей привстал со своего места, ещё не веря.

– На хер, на хер, - подстегнула его верная боевая подруга.
– Выметайся немедленно, а то я по-настоящему разозлюсь и запросто тебя членоповрежу.

Хлопнув дверью так, что зазвенели оконные стекла, она вышла из кабинета Матвея, в несколько стремительных шагов пересекла приемную и открыла дверь в комнату, где сидели остальные "самаритянки".

– Мы все слышали, Алла, - опередила её Нина.

– Я так громко орала?

– Даже здесь было слышно.

– Ну и ладненько. Значит, не придется пересказывать.

– Мы целиком с тобой согласны, - проявила солидарность Маша.

– Что - не хотите, чтобы Мотя был вашим руководителем?

– Не хотим.
– "Самаритянки" были единодушны в своем мнении, что и подтвердили дружным трио.

– Да ладно вам, бабы, - примирительно произнесла верная боевая подруга.
– Я же нарочно устроила ему моральный мордобой, чтобы хорошенько встряхнуть. Мотя придет в чувство и будет вести себя как пай-мальчик.

– Ты его не знаешь, Алла, - возразила Алена.
– Он ведь ещё со студенческих времен только с тобой считался, потому что побаивался тебя. А над другими насмешничал, ехидничал, особенно над девушками.

– Ну, простите ему это маленький грех. Прибор у человека плохо работает, понимаете? А импотенты все женоненавистники.

– Да зачем же нам работать с женоненавистником? Матвей все время портит нам настроение. Без него гораздо спокойнее. Мы часто остаемся здесь вечерами, когда он уезжает домой, сами все обсуждаем и никто друг над другом не насмешничает.

– Девки, давайте не будем пороть горячку. Промедление в гневе полезно. В любом деле, особенно в межличностных отношениях, есть испытательный срок, но не исключен и исправительный. Из своей фирмы я бы турнула нерадивого подчиненного уже после первого раза, но тут другое дело - Мотька нам не чужой. Если он сейчас обидится и уберется, значит, так тому и быть. Самолюбие обходится дорого, особенно людям, не знающим истинной цены вещей. Мотя у своей мамы первенец, а первый блин всегда комом. Если он встанет в позу, значит, из Матвея каши не сваришь. Мы занимаемся делом, ублажать краснобаев недосуг. А если до него что-то дойдет, тогда поглядим. Даже зайца полезно щелкнуть по носу, чтобы не мнил себя сильнее волка. А второго раза уже не будет. Если до Моти не дойдет, - вылетит отсюда к ежкиной матери. Сильный не обязан доказывать истину.

– Устрою-ка я сегодня день разносов, дабы не растягивать надолго это сомнительное удовольствие, - поделилась Алла с верным оруженосцем. Поехали в областное управление здравоохранения или как оно

теперь именутся. Пора тряхануть начальство деревенских эскулапов. Где это видано, чтобы врачи разводили поросят вместо того, чтобы выполнять свои профессиональные обязанности?! В принципе, любой человек имеет право заниматься чем угодно в свободное от работы время, однако в данном случае налицо явное манкирование тем, чем обязаны заниматься врачи. А уж то, что они сообща воруют у больных лекарства, которое государство выдает больнице бесплатно, и сливают их в аптеку, - вообще ни в какие ворота не лезет! Да наверняка тащат не только лекарства. Причем, в этом грязном деле должны наличествововать преступный сговор и круговая порука. Не станет же главврач потихоньку тырить медикаменты из отделения и относить в аптеку, чтобы потом прикарманить денежки! Значит, в этом участвуют и другие эскулапы, и персонал. В общем, шайка расхитителей. На зарплату теперешнего врача и даже главврача такие хоромы, как у Семена Григорьевича, не отгрохать. На свининине и поросятах тоже. Так что они воруют по-крупному, а вышестоящие начальники их покрывают.

Алла безошибочно нашла приемную главного начальника и, не обращая внимания на попытки секретарши воспрепятствовать её вторжению, без стука вошла в кабинет.

– Это вы главный взяточник, берущий борзыми щенками, то бишь, молочными поросятами и парной свининкой?
– с порога гневно обрушилась она.

Сидевший за столом мужчина удивленно воззрился на нее. Хотя посетительница избрала хамскую манеру поведения, он сдержался и не стал её одергивать.

– Присядьте, пожалуйста, - доброжелательно произнес хозяин кабинета, указав на кресло.

Верная боевая подруга села, сохраняя непримиримое выражение лица.

– Очевидно, вы пришли с жалобой, - полуутвердительно-полувопросительно произнес собеседник.
– Я вас внимательно слушаю.

Алла подробно рассказала, что творится в одной из больниц московской области.

– Я не стану оправдываться, что мне не было известно о подобных безобразиях, - ответил на он её гневный монолог.
– Потому что как руководитель обязан быть в курсе. На этой должности я всего третий месяц, и хотя это не оправдание, но все же смягчающее обстоятельство. Обещаю немедленно со всем разобраться и наказать виновных. А если главврач не имеет соответствующего образования, то на этой должности и дня не задержится.

– Спасибо.
– Верная боевая подруга встала, уже улыбаясь. Открыв сумочку, она достала визитку и положила её на стол.
– Меня зовут Аллой. Будут проблемы - обращайтесь.

– Игнатий Владимирович, - представился хозяин кабинета.
– Рад познакомиться.

– Даже после моей взбучки?
– рассмеялась она.

– Людей, столь близко принимающих близко к сердцу чужие проблемы, в наше время не так много.

– Сосну-ка я пару часиков, - оповестила Алла верного Санчо Пансу, когда они вошли в её квартиру.
– Притомилась делать втыки, да и не спала сегодня ни минуты. Если девицы позвонят, ответь им, а если что-то срочное разбуди меня.

– Не буду будить, - уперся тот.
– Подождут твои девки, пускай сами работают. А ты спи сколь влезет. Глянь - вся зеленая и похудала.

Она не стала препираться и, забрав у него Деми, направилась в спальню. Сэр Персиваль тут же устремился следом.

– Дак Перса-то с Демкой оставь со мной, - попросил Толик.
– Они ж играть затеют, не дадут тебе поспать.

– И то верно, - согласилась любищая хозяйка, возвращаясь и передавая ему крошку пуделиху.
– Демимур совсем невесомая, а Персюха, между прочим, уже весит четыре килограмма, - оповестила она.
– Откормили как на убой.