Холодное блюдо

Джонсон Крейг

– Чертовски много. – Вик смотрела на меня, пока я брал винтовку. – А ты куда пойдешь?

Я взглянул на Генри, который смотрел на меня.

– Мне надо поговорить с Лонни Маленькой Птичкой и снять отпечатки пальцев.

– И никого с собой не возьмешь?

– Возьму, – снова повернулся я к Генри.

Тепло дня начало растапливать оставшийся снег, а облака только стали рассеиваться перед мягким осенним днем в Вайоминге. Пока мы выезжали из города, я посмотрел в зеркало заднего вида на Бигхорн. Свежий слой снега пошел горам на пользу, хоть такого и нельзя сказать о нас. Мы ехали молча. Моя куртка из овчины была накинута на плечи Генри; Дена Большой Лагерь забыла принести ему пальто, как и свежую одежду.

Он не казался раздраженным, скорее озабоченным, поэтому я не стал мешать его раздумьям. Я взял набор для снятия отпечатков пальцев из нашей мини-лаборатории и сообщил Руби, куда мы направляемся, а также попросил ее передать любую новую информацию от Дэйва из спортивного магазина, Эсперов или Джима Келлера. Люциан все еще спал в офисе, и я сказал Руби разбудить его, если что-нибудь случится. Она смерила меня взглядом, но воздержалась от комментариев.

У меня на уме был один вопрос, и он касался старой коробки с гильзами 45–70, которая лежала на сиденье моей машины. Я нарушил тишину вопросом:

– Почему он их оставил?

– Не знаю, – Генри не повернулся, но слегка прислонился к двери, винтовка мертвых шайеннов лежала между его колен. – Если только это не была удача.

– Для кого?

– Для тебя. – Он все еще смотрел на солнечный день через окно. – Лонни сильно к тебе прикипел за последние два года. Помнишь наш последний визит? Он спросил у меня, можно ли ему отдать тебе винтовку.

– Шайеннскую винтовку мертвых? Спасибо, но нет уж. – Генри не ответил, и я был почти уверен, что обидел его. – Если вы с Лонни не против, я бы еще немного побыл в лагере живых.

– Он не поэтому хотел ее отдать, – он первый раз повернулся и взглянул на меня. – Так Лонни хотел тебя защитить.

– От чего?

Генри пожал плечами и снова отвернулся к лобовому стеклу.

– Он сказал, что тебе нужна защита от чего-то очень могущественного и плохого. – Остальное прозвучало монотонно. – Сказал, что ты хороший человек и многие хотели бы помочь тебе. Они говорили с ним и, если ты им позволишь, они окажут помощь.

– Какую помощь?

Генри молчал, и я уже начал беспокоиться, что он слишком рано вышел из больницы, но тут он ответил:

– Чтобы выжить.

Когда мы проезжали поворот на Паудер-Ривер-роуд, я подумал о словах Вонни – она сделала все, чтобы ей не пришлось иметь дело с переживаниями, которые я вернул в ее жизнь. Интересно, каково это – так сильно о ком-то заботиться. Оглядываясь назад, я был почти уверен, что Марта любила меня не так. Я действительно был ей дорог, но из-за меня ей пришлось осесть, и Марта делала все, что могла. Она осталась из-за Кади, и я любил нашу дочь едва ли не больше. Я просто не мог себе представить другой жизни. Пожалуй, стоит пойти вечером к Вонни и все с ней обсудить. Мы могли бы отложить все до тех пор, пока дело не разрешится. Тот вечер, когда я держал ее длинные пальцы ног, обхватывал ладонями высокие своды ступней и вез ее домой в темноте ночи, казался уже далеким и зыбким.

Генри задремал, пока я уезжал от солнца, и его прерывистое дыхание стало ровнее после поворота в резервацию. Я видел, как Брэндон Белый Бизон смотрел нам вслед, когда мы проезжали перекресток. Он стоял за своим прилавком. Его трудно не заметить у рекламы газировки, чипсов и конфет. Я поднял руку в знак приветствия, и Бизон наблюдал, как мы проехали мимо, не сбавляя скорости. Он тоже поднял руку и прижал ее к тяжелому двойному стеклу витрины круглосуточного магазина. Брэндон Белый Бизон стоял посреди водоворота современного консьюмеризма как часовой, сигнал в мистическом подводном течении. Я оглянулся через заднее стекло грузовика, чтобы бросить последний взгляд; Брэндон все еще стоял там, вытянув ладонь и растопырив пальцы, словно к стеклу прижалась садовая корзина. Он смотрел нам вслед до конца, и я подумал о Мелиссе в Литтл-Бигхорн.

Я

расправил плечи, сосредоточился на дороге и оценил мои поредевшие ряды. Терк уйдет к январю, Вик может уйти еще раньше, и вряд ли мне удастся уговорить Ферга вернуться на полную ставку. Наверное, он просто уйдет на пенсию. Мне и самому этого хотелось. Я взял рацию с приборной панели.

– База, это первая линия, прием.

Через мгновение послышались помехи, а потом голос Руби:

– Отстань, у меня много дел.

– Дэйв из магазина не объявлялся?

Помехи.

– Звонила его жена. Она сделала почти половину и отправит всю информацию, как закончит. Хватит мне мешать.

Я повесил рацию обратно и стал смотреть, как проплывают деревья вдоль оросительной канавы. Мне казалось, что среди тополей вот-вот появятся древние шайенны. Но там никого не было, и это было еще хуже; может, даже они меня бросили. Я задумался о том, куда мы направляемся, – о Лонни. Да, так и есть… Вряд ли Лонни убил Коди и Джейкоба, но все равно нужно поговорить с ним напрямую и выяснить, знал ли он что-то еще кроме того, что рассказал мне Генри. Я посмотрел на своего друга. Его дыхание вроде бы стало более отрывистым, но он все еще спал, его тело пыталось восстановиться, пока он не мешал.

На подъездной дорожке Лонни стоял темно-бордовый минивэн с наклейкой на бампере с надписью «СИЛА ЖАРЕНОГО ХЛЕБА», и на пассажирской стороне кто-то сидел. Даже с такого расстояния и под таким углом было понятно, что это Мелисса. Я остановил Пулю рядом с фургоном. Генри проснулся и положил руку на приборную панель, пока приходил в себя.

– Ты в порядке?

– Да, – он заморгал. – Только спать хочу.

Генри выглянул с пассажирской стороны Пули, и я увидел, как напряглись мышцы на его лице, когда он улыбнулся Мелиссе. Его рука потянулась к окну, и я был уверен, что ее рука тоже была протянута в его сторону. Генри отдал мне винтовку. Я помедлил, чтобы собраться с мыслями и дать им возможность побыть вдвоем, а потом открыл дверь и направился к задней части машины. Этого я и пытался избежать, личного контакта, но вот она, а вот я, рядом с ней.

Мелисса обнимала Генри, и я поразился тому, как она выросла. Мелисса стала выше, все еще худощавая, но также подтянутая и, несмотря на недостатки, присущие фетальному синдрому плода, в ней чувствовалась характерная для шайеннов грация и красота. Ее лицо повернулось ко мне. Я не видел этого лица, не считая того мимолетного взгляда на празднике, больше трех лет. Ее брови все еще изгибались словно в вопросе, а складки с внутренней стороны глаза придавали изящную форму. В честь золотой осени и несмотря на приближающуюся зиму Мелисса была одета в серые фланелевые спортивные шорты и футболку с надписью «ЛЕЧЕБНЫЙ ЦЕНТР ШАЙЕННОВ, РЕАБИЛИТАЦИЯ». Я так и стоял с винтовкой в руке, не в силах пошевелиться, пока Мелисса оторвалась от Генри и сразу же прижалась ко мне. Я держал винтовку так, чтобы не касаться ею Мелиссы, а другой рукой обнял ее за плечи. Генри молча забрал оружие. Через какое-то время Мелисса отстранилась и посмотрела на меня.

– Вам грустно?

Я рассмеялся, хотя слеза вот-вот угрожала сползти с уголка глаза.

– Нет, я рад тебя видеть.

Она улыбнулась, и мне казалось, что в церковном окне взошло солнце.

– Я тоже рада вас видеть.

Генри отошел и направился к дому с Шарпсом, пока мы с Мелиссой разговаривали. Она держала руку на моем предплечье, пока мы говорили, будто наша встреча могла быть мимолетной и лучше было не рисковать. Она получила частичную баскетбольную стипендию в колледже Южной Дакоты и вернулась со своих специальных занятий только для участия в турнире. Мелисса спрашивала, смогу ли я приехать к ней домой через полторы недели и отметить День благодарения с ней и ее тетями. Она заверила меня, что Лонни тоже будет там. Я спросил, где Лонни сейчас.