Холодное Сердце Железных Королевств
Шрифт:
– Ваше обращение будет передано её императорскому величеству.
– после минутного молчания произнёс колдун-лорд-командующий.
– А ваше раскаяние и готовность сотрудничать учтены при вынесении приговора.
– Благодарю вас, ваше величество.
– Довольно!
– ударив посохом об пол прорычал погонщик дум риверов, и его марионетки тотчас схватили герцогиню Аренделл, подобно тискам стиснув её тонкие руки своими здоровенными лапищами, и рывком подняли в воздух, так что она более не могла дотянуться до пола даже носками туфель.
– Вместо столь грубой лести лучше бы озаботились убеждением своей сестры так же сотрудничать со следствием и администрацией.
– Приложу все силы...
–
– не дал ей договорить прокурор, махнув рукой своим псам: - Увести.
Суд ни секунды не казался Анне честным. Предвзятость чувствовалась во всём, её даже толком не допрашивали перед заседанием. Было непонятно, зачем вообще устраивать весь этот спектакль, если всё предопределено и приговор вынесен? Хадорцы могли казнить их в любой момент, как это у них принято с подозреваемыми в шпионаже. Но после беседы Эльзы с прокурором за закрытыми дверями отцовского кабинета, вместо стенки и расстрельного взвода напротив их развели по одиночным камерам.
Анна не помнила, чтобы в отцовском замке была тюрьма. В детстве она исследовала всё в пределах крепостных стен, движимая неуёмным детским любопытством. И хотя в крыло Эльзы и некоторые другие помещения ей не было хода, в подвалах флигеля она бывала, и не раз. Но кладовые не вызвали у неё особого интереса, поскольку мука гораздо вкуснее в форме печенья.
Теперь роль муки исполняла она, уже третий день. Оказавшись в этом каменном мешке она было подумала, что это хадорцы перестроили флигель в её отсутствии, превратив подвал в узилище. Но чем дольше она здесь сидела, тем отчётливее понимала, что оккупанты тут ни при чём. Эти камеры были здесь с момента постройки замка, потому что камни кладки ничем не отличались от таких же на кухне и в других частях здания. Просто её отцу темницы были не нужны, и их отдали под кладовые. Но новые хозяева замка Аренделл вернули им изначальную роль.
Тем, кто насаждает свою власть силой и репрессиями, всегда нужны тюрьмы.
Каждый день её водили на допрос к колдунам. Оперативники Ковена Серых Владык с достойной лучшего применения дотошностью выясняли у неё все подробности случившегося и детали её шпионской деятельности. Однако им не удалось ни подкупить, ни запугать герцогиню Аренделл. О событиях последних трёх дней Анна рассказывала без утайки, но следователей больше интересовали её похождения в качестве сигнарской шпионки. О которых она старалась не распространяться, чтобы не подставлять людей, которые были добры к ней и помогли вернуться домой. Но просто молчать было нельзя, поэтому она старательно валила всё что только можно на Ханса, отвечая на ложь ложью и подлостью за подлость. Хотя мёртвому наверняка уже всё равно, что там про него скажут.
Колдуны не верили ей. Это было понятно по повторяющимся вопросам. Да и наивно было думать, что молодая и неопытная девушка может обмануть опытных оперативников. Но вопреки её опасениям, они не прибегли к физическому насилию и пыткам. Вместо этого колдуны решили действовать тоньше, организовав ей свидание с Эльзой. Встреча с сестрой была подобна глотку свежего воздуха после смрадной клоаки уборной в каком-нибудь лагере беженцев. Им нужно было обсудить так много всего, что не хватило бы и целого дня, но надзиратели дали им всего два часа. К тому же многие темы оставались запретными, поскольку их наверняка подслушивали, записывая каждое слово. Отчего долгожданный разговор превратился в болтовню ниочём, поскольку герцогини Аренделла всё понимали и не желали выбалтывать фамильные тайны и свои маленькие секреты хадорским колдунам. Которые организовали эту встречу пленниц только для того, чтобы Эльза уговорила её сотрудничать со следствием и выдать остальных шпионов. Сдать всю шпионскую сеть в обмен на их жизнь и свободу.
Для Анны это стало тяжёлым испытанием, поскольку она любила сестру и ради неё была готова на всё, но даже помыслить не могла о том, чтобы предать людей, которые были добры к ней и помогли вернуться из изгнания вопреки всему. Она до сих пор избегала близкого знакомства с хадорскими палачами и их пыточными инструментами лишь потому что была нужна им как средство давления на Эльзу, с помощью которого ею можно будет помыкать и направить её магическую силу против врагов Империи. У других агентов таких связей не было, и никто не помешает оккупантам силой вырвать у них признания, которые могут погубить ещё больше жизней.
Это был очень трудный выбор, потому что на одной чаше весов была жизнь и свобода её и сестры, а на другой её совесть и их фамильная честь, которая будет запятнана несмываемым пятном позора этим вероломным предательством и кровью друзей. Времени на раздумья ей было дано до следующего утра. А чтобы направить её мысли в нужном направлении, во внутреннем дворе строили эшафот, и приглушённый стук топоров был отчётливо слышен в камере. Если подтянуться к окну и выглянуть во двор, то можно было различить завезённые брёвна и доски, из которых рабочие собирали каркас широкого помоста. И лежащие на брусчатке длинные балки будущей виселицы.
Так что когда её привели на утренний допрос, Анна смирилась с судьбой. Она была обязана сестре жизнью, и этот долг был выше её чести и гордости. Поэтому она решилась ради спасения Эльзы сдать несколько человек. Не всех, чтобы по возможности отделаться малой кровью. И надеяться, что агентам хватит мастерства улизнуть от облавы или мужества выдержать пытки и не выдать остальных.
Однако во время допроса выяснилось одно неожиданное обстоятельство - юную герцогиню подводила память. Она только примерно помнила общую картину, но никак не могла сосредоточиться на деталях. Имена и лица ускользали от неё словно призраки, прячась где-то на задворках сознания. И чем старательнее она пыталась их выудить, тем сильнее путалась в показаниях, вызывая всё большее недовольство следователей. Но даже если бы она искренне желала им помочь и предать всех доверившихся ей людей, то в таком состоянии просто не смогла бы это сделать. Так что добычей колдунов оказалось всего несколько имён, в которых она сама была совершенно не уверена.
Случившееся заставило Анну крепко задуматься о себе и своём прошлом. Но чем дольше она пыталась вспомнить свою прошлую жизнь, тем чётче она понимала, что не может этого сделать. Казавшиеся такими яркими воспоминания далёкого детства превратились в мутную кашу, в которой с трудом можно было различить только смутные образы и некоторые общие мотивы, но все детали были либо совершенно неразборчивы, либо до абсурда противоречивы. Да что там детство, она даже последние несколько дней не могла вспомнить полностью. Хотя когда дело касалось недавних событий, провалы в памяти были ещё невелики. Но путешествие с Кристоффом она уже могла вспомнить только частично.
Неужели ледяное проклятье Эльзы было тому виной?
Единственной поблажкой для герцогинь Аренделл в заточении оставалась еда. Их кормили не тюремной баландой или солдатскими харчами, в качестве своеобразной издёвки оставив им часть привычного меню. Чтобы наглядно показать, какая сладкая и беззаботная жизнь ждёт их на службе Империи. Конечно, тюремный стол всё равно был гораздо беднее чем в столовой, но повара готовили всё так же вкусно. И в этот раз на ужин было отменное рагу из говядины под нежнейшим сливочным соусом с толчёным картофелем, которое подавали в деревянной миске, чтобы заключённые не могли разбить посуду и вооружиться осколками. А на десерт - чай с лимоном и творожный кекс.