Холодные дни

Батчер Джим

– На каждом камне?

– Ага.

– Это… Этого не… Никто не способен сосредоточить столько магии в таком ограниченном пространстве, – запротестовал я.

– Конечно, я не могу, – сказал Боб. – И ты тоже не можешь. Потому что это невозможно. Но, кгм, кому-то на это наплевать.

– И как же это сделали?

– Если бы я знал как, оно перестало бы быть невозможным, – раздраженно отреагировал Боб. – Но точно могу сказать вот что: это древн'eе всего чародейства, которое нам известно.

Я собирался

было сказать «Что?», но, похоже, я злоупотребляю этим вопросом. Поэтому я просто отпил кофе и вопросительно приподнял бровь.

– Данная работа, эти вот заклинания на камнях старше, чем предшественники Белого Совета. Я достаточно сведущ в развитии и практике Искусства со времен Золотого века Греции. А вот это – чем бы оно ни было – древнее.

– Никто не может наложить заклятие на столь долгий срок, – пробормотал я. – Невозможно…

– Здесь чересчур много невозможного, – сказал Боб. – Гарри… ты… мы говорим о совершенно другом уровне. О существовании которого даже я не догадывался. Кгм. Понимаешь, что это значит? Хотя бы в общих чертах?

Я медленно покачал головой.

– Что ж, по крайней мере у тебя хватает ума признать свою ограниченность, – сказал Боб. – Кгм, ладно. Ты слышал древний афоризм о том, что достаточно развитая наука может быть описана только как магия?

– Верно, – кивнул я.

– Попробую применить такое же сравнение. Ты чародей, и поднаторел в изготовлении деревянных осей и каменных колес. А эти заклинания – двигатель внутреннего сгорания. Вот и считай. На своих метафорических счетах.

Я сделал очень долгий и медленный выдох.

Адские колокола!

Внезапно я почувствовал себя очень молодым и донельзя самоуверенным, но не слишком умным. Еще при первой моей встрече с островом я знал, что влез в нечто, превышающее мое разумение, но думал, что так или иначе окажусь в том же самом гребаном океане. А вместо этого оказался…

В неизведанном пространстве?

И в чем же самая лучшая часть нашего разговора? Чертовы заклинания перекрыли путь одному из самых передовых исследовательских инструментов, известных чародейству, и стали непреодолимой стеной для коллективного знания веков? А ведь это всего-навсего разрушенная часть острова.

Так что же, черт возьми, я обнаружу в той его части, которая действует?

Секунду назад я еще был один в ветхой халупе, и затем появилось нечто, заполнившее собой коридор и глядящее на меня сверху, из той пустоты, где должна была находиться крыша. Это была огромная, метра четыре ростом человекоподобная фигура. Целиком я ее не видел. Она была закутана в тяжелый плащ, полностью ее покрывавший. В темноте капюшона светились два зеленых огонька. Фигура просто стояла, неестественно неподвижная, глядя на меня сверху вниз, а холодный ночной бриз, дующий с озера, развевал полы ее плаща.

Духоприют. Воплотившийся дух

острова.

– Кгм, – сказал я. – Здор'oво.

Взгляд пылающих глаз переместился с меня на Боба, лежавшего на столе. Затем Духоприют сделал то, чего никогда не делал раньше.

Он заговорил.

Вслух.

Его голос был подобен грохоту могучего камнепада, или раскатам летнего грома над горизонтом. Этот голос был гигантским. Нет, не громким. Неподходящее слово. Он гремел отовсюду одновременно. Поверхность моего недопитого кофе гудела и вибрировала от этого всепроникающего звука.

– ЕЩЕ ОДИН.

– Мяк, – пискнул Боб. Огни в глазницах черепа исчезли.

Я несколько раз моргнул:

– Ты… теперь говоришь?

– НЕОБХОДИМОСТЬ.

– Понятно, – сказал я. – Кгм. Я полагаю, у тебя какие-то проблемы?

– ПРОБЛЕМЫ, – сказал он. – ДА.

– Я пришел помочь, – сказал я, чувствуя себя крайне неловко. – Кгм. А это вообще возможно?

– ВОЗМОЖНО, – раздалось в ответ. Затем гигантская фигура повернулась и двинулась прихрамывающим шагом. Земля не столько дрожала, сколько колебалась, словно при землетрясении, под ногами материализовавшегося и ошеломляющего самим своим присутствием древнего духа.

– СЛЕДУЙ ЗА МНОЙ. ВОЗЬМИ ДУХА ПАМЯТИ.

– …мяк… – проскулил Боб.

Трясущимися руками я схватил череп и сунул его в курьерскую сумку. Из коробок на столе выудил хемилюминесцентный фонарь, переломил его и встряхнул уже на ходу. Фонарь засветился, а я поспешил следом за Духоприютом. Инстинктивно я знал, куда мы направляемся, но все же спросил, чтобы удостовериться:

– Э-э… А куда мы идем?

Духоприют продолжал шагать, шагами медленными и размеренными, однако мне приходилось едва ли не бежать, чтобы поспевать за ним.

– ВНИЗ.

Духоприют приблизился к разрушенному круглому основанию маяка и поднял призрачную руку, сделав неопределенный жест. Земля вокруг основания задрожала, по ней, как по воде, пошли круги – и вдруг то, что казалось твердым камнем, начало осыпаться в дыру как песок в песочных часах. Через несколько секунд в камне образовалось отверстие размером с люк в моей старой лаборатории, и появилась лестница, ведущая вниз во тьму.

– О, – сказал я. Я знал, что под островом есть пещеры, но понятия не имел, как туда попасть. – Ого! Ну, и какой же у нас план, если поточнее?

– ИСТОЧНИК ПОДВЕРГАЕТСЯ АТАКЕ, – раздался несущийся отовсюду голос. – ОН ДОЛЖЕН БЫТЬ ЗАЩИЩЕН.

Духоприют направился к ступенькам лестницы. Ни при каких обстоятельствах он не мог бы на них поместиться, однако спускался так, словно не испытывал ни малейших проблем.

– Подожди. Ты хочешь, чтобы я победил нечто такое, что ты сам не можешь остановить?

– ДЛЯ ТЕБЯ ПРИШЛО ВРЕМЯ ПОНЯТЬ.

– Понять что?

– НАШЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ, СТРАЖ, – сказал он. – СЛЕДУЙ ЗА МНОЙ.