Холодный дом (главы XXXI-LXVII)
Шрифт:
Ничуть не смущенный нашим появлением, он встал и принял нас со свойственной ему непринужденностью.
– Так вот я и живу!
– сказал он, когда мы уселись (не без труда, ибо почти все стулья были сломаны).
– Вот я веред вами! Вот мой скудный завтрак. Некоторые требуют на завтрак ростбиф или баранью ногу; а я не требую. Дайте мне персиков, чашку кофе, красного вина, и с меня хватит. Все эти деликатесы нужны мне не сами по себе, а лишь потому, что они напоминают о солнце. В коровьих и бараньих ногах нет ничего солнечного. Животное удовлетворение, вот все, что они дают!
– Эта
– Да, - промолвил мистер Скимпол, обращая к нам всем поочередно свое сияющее лицо, - а еще ее можно назвать птичьей клеткой. Вот где живет и поет птичка. Время от времени ей общипывают перышки, подрезают крылышки; но она поет, поет!
Он предложил нам винограду, повторяя с сияющим видом:
– Она поет! Ни одной нотки честолюбия, но все-таки поет.
– Отличный виноград, - сказал опекун.
– Это подарок?
– Нет, - ответил хозяин.
– Нет! Его продает какой-то любезный садовник. Подручный садовника принес виноград вчера вечером и спросил, не подождать ли ему денег: "Нет, мой друг, - сказал я, - не ждите... если вам хоть сколько-нибудь дорого время". Должно быть, время было ему дорого - он ушел.
Опекун улыбнулся нам, как бы спрашивая: "Ну можно ли относиться серьезно к такому младенцу?"
– Этот день мы все здесь запомним навсегда, - весело проговорил мистер Скимпол, наливая себе немного красного вина в стакан, - мы назовем его днем святой Клейр и святой Саммерсон. Надо вам познакомиться с моими дочерьми. У меня их три: голубоглазая дочь - Красавица, вторая дочь - Мечтательница, третья - Насмешница. Надо вам повидать их всех. Они будут в восторге.
Он уже собирался позвать дочерей, но опекун попросил его подождать минутку, так как сначала хотел немного поговорить с ним.
– Пожалуйста, дорогой Джарндис, - с готовностью ответил мистер Скимпол, снова укладываясь на диван, - сколько хотите минуток. У нас время - не помеха. Мы никогда не знаем, который час, да и не желаем знать. Вы скажете, что так не достигнешь успехов в жизни? Конечно. Но мы и не достигаем успехов в жизни. Ничуть на них не претендуем.
Опекун снова взглянул на нас, как бы желая сказать: "Слышите?"
– Гарольд, - начал он, - я хочу поговорить с вами о Ричарде.
– Он мой лучший друг!
– отозвался мистер Скимпол самым искренним тоном.
– Мне, пожалуй, не надо бы так дружить с ним - ведь с вами он разошелся. Но все-таки он мой лучший друг. Ничего не поделаешь; он весь - поэзия юности, и я его люблю. Если это не нравится вам, ничего не поделаешь. Я его люблю.
Привлекательная искренность, с какой он изложил эту декларацию, действительно казалась бескорыстной и пленила опекуна, да, пожалуй, на мгновение и Аду.
– Любите его сколько хотите, - сказал мистер Джарндис, - но не худо бы нам поберечь его карман, Гарольд.
– Что? Карман?
– отозвался мистер Скимпол.
– Ну, сейчас вы заговорите о том, чего я не понимаю.
Он налил себе еще немного красного вина и, макая в него бисквит, покачал головой и улыбнулся мне и Аде, простодушно предупреждая нас, что этой премудрости
– Если вы идете или едете с ним куда-нибудь, - напрямик сказал опекун, - вы не должны позволять ему платить за вас обоих.
– Дорогой Джарндис, - отозвался мистер Скимпол, и его жизнерадостное лицо засияло улыбкой - такой смешной показалась ему эта мысль, - но что же мне делать? Если он берет меня с собой куда-нибудь, я должен ехать. Но как могу я платить? У меня никогда нет денег. А если б и были, так ведь я в них ничего не понимаю. Допустим, я спрашиваю человека: сколько? Допустим, он отвечает: семь шиллингов и шесть пенсов. Я не знаю, что такое семь шиллингов и шесть пенсов. Я не могу продолжать разговор на такую тему, если уважаю этого человека. Я не спрашиваю занятых людей, как сказать "семь шиллингов и шесть пенсов" на мавританском языке, о котором и понятия не имею. Так чего же мне ходить и спрашивать их, что такое семь шиллингов и шесть пенсов в монетах, о которых я тоже не имею понятия?
– Ну, хорошо, - сказал опекун, ничуть не раздосадованный этим бесхитростным ответом, - если вам опять случится поехать куда-нибудь с Риком, возьмите в долг у меня (только смотрите не проболтайтесь ему ни намеком), а он пусть себе ведет все расчеты.
– Дорогой Джарндис, - отозвался мистер Скимпол, - я готов на все, чтобы доставить вам удовольствие, но это кажется мне пустой формальностью... предрассудком. Кроме того, даю вам слово, мисс Клейр и дорогая мисс Саммерсон, я считал мистера Карстона богачом. Я думал, что стоит ему написать какой-нибудь там ордер, или подписать обязательство, вексель, чек, счет, или проставить что-нибудь в какой-нибудь ведомости, и деньги польются рекой.
– Вовсе нет, сэр, - сказала Ада.
– Он человек бедный.
– Что вы говорите!
– изумился мистер Скимпол, радостно улыбаясь.
– Вы меня удивляете.
– И он ничуть не богатеет оттого, что хватается за гнилую соломинку, сказал опекун и с силой положил руку на рукав халата, в который был облачен мистер Скимпол, - поэтому, Гарольд, всячески остерегайтесь поощрять это заблуждение.
– Мой дорогой и добрый друг, - проговорил мистер Скимпол, - милая мисс Саммерсон и милая мисс Клейр, да разве я на это способен? Ведь все это дела, а в делах я ничего не понимаю. Это он сам поощряет меня. Он является ко мне после своих великих деловых подвигов, уверяет, что они подают самые блистательные надежды, и приглашает меня восхищаться ими. Ну, я и восхищаюсь ими... как блистательными надеждами. А больше я о них ничего не знаю, да так ему и говорю.
Беспомощная наивность, с какой он излагал нам эти мысли, беззаботность, с какой он забавлялся своей неопытностью, странное уменье ограждать себя от всего неприятного и защищать свою диковинную личность, сочетались с очаровательной непринужденностью всех его рассуждений и как будто подтверждали мнение моего опекуна. Чем чаще я видела мистера Скимпола, тем менее возможным казалось мне, что он способен что-либо замышлять, утаивать или подчинять кого-нибудь своему влиянию; однако в его отсутствие я считала это более вероятным, и тем менее приятно мне было знать, что он как-то связан с одним из моих близких друзей.