Холодный огонь
Шрифт:
Сердце Джима учащенно забилось. Он не помнил ни одного необычного случая, связанного с аптекой, но чувствовал, что они идут по верному следу.
В левой части здания находился ресторан. Через открытую дверь Джим увидел с десяток посетителей за столиками. Прямо напротив входа в маленьком киоске продавались утренние газеты, в основном местные, из Санта-Барбары. Рядом с газетами лежали пачки журналов и стопки книг в ярких обложках.
— Я частенько покупал здесь книги. Книги были для меня единственной радостью, я тратил на них все свое время, — задумчиво произнес Джим.
Правая дверь вела
Несмотря на ранний час, аптека уже работала, а ее хозяин возился с кассовым аппаратом. Холли догадалась, что высокий седой старик в накрахмаленном белоснежном халате и есть сам Корбет Хандал.
Аптекарь посмотрел на вошедших и расплылся в улыбке:
— Да неужто ко мне пожаловал Джим Айренхарт собственной персоной? Заходи, заходи, Джим. Почитай, три, а то и все четыре года, как тебя не видели в наших краях.
Они обменялись рукопожатием.
— Четыре года и четыре месяца, — подтвердил Джим. У него едва не вырвалось: «С тех пор как умер дед», но он так не сказал, хотя и сам не знал почему.
Протирая бумажной салфеткой прилавок, Корбет улыбнулся Холли и сказал:
— Я не знаю, кто вы, прекрасная незнакомка, но клянусь, что буду вечно благодарить Бога за то, что вы появились и озарили это серое утро.
Маленький Нью-Свенборг не мог желать лучшего аптекаря, чем Хандал. Он никогда не подчеркивал своей принадлежности к социальной верхушке города, и горожане любили его за доброту и веселый характер. Несмотря на его вечную манеру подтрунивать над посетителями, никто не сомневался, что старый Хандал знает свое дело до тонкостей и в надежности приготовленных им лекарств можно быть уверенным. Многие заходили, просто чтобы поздороваться и переброситься с ним парой слов. Старый аптекарь любил людей, и все тридцать три года его работы в аптеке они платили ему тем же.
Одним словом, более приятного человека трудно и представить, но Джим вдруг почувствовал в Хандале угрозу. Ему захотелось скорее уйти из аптеки, пока…
Что пока?
Пока Хандал не сказал что-нибудь такое, что он боится услышать. Похоже, в нем заговорил страх разоблачения.
Но чего ему бояться?
— Я невеста Джима, — представилась Холли, не обращая внимания на его удивление.
— Прими мои поздравления, Джим, — весело сказал аптекарь, подмигивая Холли. — Везет же некоторым. Юная леди, надеюсь, вам известно, что настоящая фамилия Айренхартов — Айренхеды. [2] Они взяли себе новую, а жаль — старая лучше отвечала характеру этой семейки. Упрямцы, каких свет не видывал.
2
Железная голова.
— Джим решил покатать меня по городу, — сказала Холли. — С годами люди становятся
— Никогда не думал, что ты можешь соскучиться по Нью-Свенборгу, — нахмурившись, сказал Джиму аптекарь. — Ты не слишком-то его жаловал.
— Вкусы меняются, — пожал плечами Джим.
— Рад это слышать. — Хандал снова повернулся к Холли. — После того как его дед с бабкой переехали в город, он зачастил сюда по вторникам и пятницам. По этим дням из Санта-Барбары привозили новые книги и журналы. — Хандал отложил в сторону салфетку и стал поправлять стенд с жевательной резинкой, одноразовыми зажигалками и расческами. — Джим тогда очень любил книги. А как сейчас, по-прежнему любишь читать?
— Люблю. — Джим с растущим беспокойством ждал, что еще может сказать Хандал. Все попытки объяснить причину возникшего в нем страха ни к чему не привели.
— Припоминаю, что тебя интересовала только фантастика. — Аптекарь пояснил Холли:
— Он тратил все карманные деньги на книжки о пришельцах и прочей чертовщине. Конечно, в те дни на два доллара в неделю можно было разгуляться — книжка-то стоила не дороже пятидесяти центов.
Джим испытал приступ боязни замкнутого пространства. Казалось, комната уменьшилась в размерах и превратилась в тесный склеп с толстыми стенами. Его неудержимо влекло на улицу.
«Он идет, — подумал он с тревогой. — Враг идет».
— Возможно, Джим перенял этот интерес у своих родителей, — продолжал аптекарь.
— У родителей? — нахмурилась Холли.
— Ну да, у родителей. Я не слишком-то хорошо знал Джеми, отца Джима, хотя мы учились в соседних классах. Не обижайся, Джим, но у твоего отца были весьма необычные увлечения. Впрочем, с тех пор столько воды утекло, что они теперь не кажутся такими странными, как в начале пятидесятых.
— Необычные увлечения? — сказала Холли, стараясь не выдать волнения.
Джим огляделся по сторонам, спрашивая себя, откуда может появиться Враг и куда от него бежать. Он все еще находился на перепутье, решая, принять или отвергнуть теорию Холли, но наконец утвердился в мысли, что она ошибается. Враг — не внутри его, он, как и Друг, существует сам по себе. Враг — злой пришелец, который проникает куда захочет, и он идет, чтобы их убить.
— Когда я был еще мальчишкой, Джеми частенько захаживал к нам в аптеку — тогда здесь работал мой отец — и покупал старые журналы. Знаете, такие, на дешевой бумаге, с роботами и красотками на обложках. Любил поговорить о том, как однажды люди полетят на Луну. Многие тогда считали, что он чересчур зациклился на всей этой чертовщине, но, выходит, как раз он-то и оказался прав. Я нисколько не удивился, когда узнал, что он ушел из бухгалтеров, женился на артистке и подался в экстрасенсы.
— Экстрасенсы? — Холли удивленно взглянула на Джима. — Ты говорил, что твой отец был бухгалтером, а мама — артисткой.
— Они и были — он бухгалтером, а она артисткой до тех пор, пока не стали давать представления, — отозвался Джим.
Он совсем забыл о сеансах, которые устраивали его родители. Удивительно, но факт: все стены его кабинета в Лагуна-Нигель оклеены фотографиями их поездок, он смотрел на них каждый день, но у него совершенно вылетело из головы, что снимки сделаны во время гастролей.