Холодный огонь

Токацин .

– Спасибо за заботу, - хмыкнул раненый.
– А что стряслось с мясом?

– Кочевники больше не продают нам скот, а всякие запасы рано или поздно заканчиваются, - грустно ответил ирн.
– Ничего не могу сделать.

– Он правду говорит, - кивнул второй сиригн, - кочевники больше не подходят к границе, ничего не привозят. Поэтому у нас подошёл к концу белый жир, а маги...

Он покосился на Кессу и перешёл на шёпот. Речница очень смутилась и посмотрела в другую сторону. Там за сдвинутыми вместе столами сидело огромное крысиное семейство. Посреди стола стояла большая пузатая фляга, из неё торчали

трубочки, а под них Призыватели подставили маленькие плошки и терпеливо ждали, пока они наполнятся. На двух подносах перед ними были разложены длинные прутья с нанизанными на них кусочками всякой всячины... если Кессе не померещилось, там были даже пауки и цикады, и крысы передавали прутия друг другу, пытаясь разделить еду поровну. О чём семейство беседовало, разобрать было невозможно - верещали они все одновременно, иногда самая крупная крыса призывала их к порядку, и тогда они перебивали друг друга шёпотом... В общем гаме Кесса различила слово "Урталар" и невольно вздрогнула.

– Пустая трата времени, - с сожалением сказал кто-то поблизости, и голос его очень похож был на голос Нэй-Кайа. Речница повернулась туда. Слух не обманул её - там сидели меднокожие Нерси в светло-жёлтой одежде с ярким и странным рисунком, а ближайший чужеземец был облачён в броню из шкуры Гиайна. Речница изумлённо разглядывала рыжеватую куртку с коротким, местами вылезшим мехом и откинутый капюшон - голову гиены. Неужели этот Нерси своими руками убил Гиайна?!

– Я отправил Кемирейксу мышь, - продолжал одетый в броню.
– Оставаться здесь бессмысленно. Если местный правитель может заплатить нам только обещаниями, ни о какой продаже реагентов и речи быть не может.

– Если они и дальше будут воевать так же успешно, одни обещания у него и останутся, - покачал головой другой Нерси.

– Да нет, при таком раскладе осенью мы будем продавать реагенты Великой Реке... её новым восточным землям, - ухмыльнулся третий.
– Великая Река вроде бы не запрещает алхимию. Как думаешь, почтенный жрец...

– Та Илриэна слушает нас, - вполголоса заметил второй. Первый скосил глаз на Речницу и кивнул.

– Акуалли...
– сказал он, и больше Кесса не понимала ни единого слова - Нерси перешли на какое-то очень странное наречие.

– Еда и питьё для Илриэны, - прошелестел ирн, поставив перед Речницей чашу и глубокую миску.
– Похлёбка из болотного гриба, очень вкусная, но будь осторожна - это острая еда.

– Благодарю, - кивнула Кесса.
– Добрый ирн, скажи, можно ли здесь искупаться? На мне весь пепел Тунговых рощ.

– Очень жаль, Илриэна, но купальня закрыта, - склонил голову ирн.
– Очень скверная вода.

– А что с ней случилось?
– Кесса даже привстала с места. Плохая вода... может ли с существами случиться нечто худшее?! Разве что ядовитый дым вместо воздуха...

– Ни к чему благородной Илриэне беспокоиться об этом, - уклончиво ответил немёртвый и хотел отойти.

– Хочешь сказать, что это не моё дело?
– уточнила Речница, пытаясь поймать взгляд белесых огоньков в чёрных глазницах под капюшоном.

– Вовсе нет, и я совершенно не... Не стоило бы Илриэне брать это в голову, - качнул головой ирн.
– Никакой опасности сейчас нет. Илриэны в Долине испытывали катапульту, два снаряда упало в Метхали, а из реки яд пришёл в город. Корни, которые тянут воду, отравились и теперь чистят её скверно. Тхэйга выловила снаряды из реки, но Ютва-Рейкс должен ещё сказать заклятие, чтобы вода очистилась. Тогда корни вылечатся... Агинан Ютва-Рейкс всегда заботился о нашей реке и нашем озере, а сейчас...

Ирн пожал плечами, отвесил неглубокий поклон и собрался уходить. Кесса накрыла еду тарелкой и встала.

– Я попробовала бы очистить воду в вашем погребе, - сказала она, скрывая смущение.
– Негоже пить отраву.

– Благородная Илриэна обладает даром Ютва-Рейкса?
– немёртвый, судя по голосу, слегка удивился.
– Совершенно не...

– Пока мы болтаем, моя еда стынет, - нахмурилась Речница.
– Идём.

– Как угодно, - поклонился ирн и открыл дверь на кухню.

Спуск в погреб был извилист, но недолог, и вскоре Кесса стояла на краю огромной каменной чаши в сумрачном подземелье. Над чашей был люк, ведущий, как поняла Речница, на кухню, но сейчас закрытый. Всего ёмкостей было пять - четыре полных и одна почти пустая, в которую медленно сочилась, сбегая по косе спутанных корней, вода. Ненаполненную чашу охранял Стрикс, безучастный ко всему, с затуманенным взглядом. Когда Кесса набрала пригоршню воды и поднесла ко рту, она поняла, отчего существу плохо. Мутноватая влага отдавала горечью и едва уловимо пахла гнилой зеленью и прокисшими ягодами.

"Если два снаряда, сразу выловленные, отравили целую речку, то что вся эта нэйнская мерзость сделает с Рекой?!" - Кесса стиснула зубы и выплеснула воду обратно.

– Илриэне стало нехорошо?
– забеспокоился ирн, более внимательный, чем можно было подумать по его неподвижному лицу. Речница замотала головой.

– Всё хорошо. Вспоминаю заклинание. Хорошо же испортили вашу воду...
– сердито пробормотала она, погладив чашу. "Великий змей Кетт, во всех водах ты всесилен. Будь же милостив к этому малому озеру в каменных берегах, помоги ему очиститься..."

Она оглядела себя - всё, что было на ней и с ней, принадлежало Нэйну... Нахмурившись, Речница отвязала от Зеркала Призраков одну из подвесок - маленький кусочек гранита с дыркой, найденный когда-то на берегу Реки. "Река-Праматерь, поделись силой... любая капля твоих вод - священна и чиста!"

–  Пусть уйдёт из воды яд, пусть канет он камнем на дно, и пусть не размоет вода этот камень, пока не обрушится небо, - прошептала Речница, опуская руки в воду. Камень тускло блеснул на её ладони - и упал на дно, в глубокие тени. Кесса поёжилась от порыва холодного ветра, а потом увидела, как зелёные и голубые отблески дрожат на стенах чаши. Со дна - всё выше и выше, пока вся вода не засияла, а ирн не отшатнулся с тихим шипением.

–  Капля отравила воду, капля и очистит её, - шепнула Речница, быстро зачёрпывая воду из сияющей чаши и выплёскивая в соседнюю, и так - пока все ёмкости не наполнились синеватым светом, дрожащим и угасающим на глазах. Едва отблески погасли, Кесса сделала глоток из последней чаши и еле заметно улыбнулась. Вода снова была прозрачной, холодной и сладкой.

Стрикс выбрался из полумрака и наклонился к чаше, подозрительно принюхиваясь - а потом стал жадно лакать, так жадно, будто несколько дней не пил.