Холодный суровый Кэш
Шрифт:
Я просто не мог это отпустить... даже если Эви это сделала.
Мне просто нужно было пережить двухмесячный тур, чтобы закрепиться в этом бизнесе. Придумать план, а затем вернуться за Эванжелиной.
– Дело в том, Элль, что порвать с ними связи, значит отправиться в самостоятельный полет. А я никогда прежде такого не делал.
Элль выглядела задумчивой, а ее губы были поджаты, совсем как мое сердце.
– Может, пришло время увидеть, как высоко ты сможешь взлететь сам, Кэш.
Я знал, что она была права. Чувствовал всем свои существом.
Но, черт возьми, как же страшно было учиться парить.
ГЛАВА 15
Эванжелина
Если я позвоню Кассиасу, то лишусь своей решимости и собью его целеустремленность.
А прямо сейчас ему был ни к чему серьезный стресс. Я отслеживала все его передвижения по аккаунту в твиттере, который, как полагала, вел его брат. Кэш уезжал в тур завтра.
Если бы я позвонила ему сейчас, то была уверена, что он бы сменил свои планы. Музыка Кассиаса – его единственный шанс. А жизнь давала не так уж и много шансов. Это точно.
Я не была уверена, что он сможет мыслить здраво. Когда Кэш прижал меня к гаражу, его глаза сказали мне, что он бросит все ради того, чтобы быть со мной. Но если Кэш выберет меня, то все потеряет.
Папе было плевать на мои интересы, ничто не помешает ему выставить Кэша Флоу и найти нового таланта на его место.
Когда Кассиас рассказал мне о его матери, как ему нужно о ней заботиться, в тот момент я поняла, что никогда не встану на пути его семьи.
Потому что, если бы деньги могли спасти мою мать, я бы отдала все, что у нас было.
Мне не представился шанс помочь ей простым чеком, но Кассиас с ним мог спасти его мать.
Поэтому я придумала себе план, не затрагивающий Кэша, который не имел ничего общего с моим отцом. План, который касался только меня.
Во-первых, мне следовало поговорить с папой.
Мы не общались уже две недели.
Радиомолчание.
Когда Кэш забрался в машину с его братом и бывшей девушкой и уехал, я в ужасе обернулась к отцу, боясь того, что он может сказать.
– Ты знаешь, что он избил человека и оставил его умирать, – произнес отец. – Он провел год в тюрьме. Рос на улицах, состоял в банде, первый его привод в полицию случился, когда ему исполнилось четырнадцать.
– Тем не менее, ты подписал с ним контракт.
– Я сделал это, поскольку Кэш – идеальный образец для продажи. Ничего больше. Только деньги. Кэш Флоу – денежная воронка.
– Ты не думаешь, что он представляет собой нечто большее?
Отец усмехнулся.
– Именно поэтому я не позволил тебе работать в «КМГ». Ты думаешь, что сможешь стать стажером, совершенно не зная, как устроен этот мир? Эванжелина, тут все сводится к одному.
Я отступила на шаг, желая защитить Кассиаса, даже если это было заведомо проигрышное дело. Мой отец уже выиграл этот раунд.
– Ты позволил Джеку Харрису выступать с собственными песнями, – произнесла я.
– У Джека Харриса отличный от Кэша имидж, особенно сейчас, после всего того дерьма, произошедшего в СМИ. Теперь Джек – автор песен, серьезный музыкант.
– Так все дело в имидже?
– Именно. Я – неуступчивый переговорщик. Ты – невинная пианистка, как и хотела твоя мать. У каждого из нас свои роли.
– Это ты всегда подталкивал меня играть, – сказала я, наблюдая, как солнце садится позади отца. Насыщенные розовые и пурпурные краски окрасили небо, и мне захотелось толстыми и размашистыми мазками кисти окрасить его в цвет ночи. Синий и черный. Я не хотела видеть нечто столь яркое, когда полотно, которое отец изобразил передо мной, было столь мрачным.
– Эванжелина, это твоя мать мечтала вырастить из тебя классического музыканта. Я лишь потакал ей. Если тебе это не нравится, бросай. Сходи куда-нибудь с тем, как его там зовут. И закроем тему.
– Сходить куда-то с Кэшем?
Отец рассмеялся.
– С Кэшем? Нет, никогда. Я имел в виду встречу с Томасом Бракеном завтра вечером, как мы и планировали. Скажи ему, что хочешь кольцо с бриллиантом, и за это я подарю тебе дом, где сама захочешь.
– Это так странно.
– Я хочу, чтобы у тебя был кто-то, кто совершенно точно о тебе позаботится.
– Больше не желаешь нести за меня ответственность?
Папа вздохнул.
– Я хочу, чтобы ты была счастлива и не закончила, как твоя мать.
– Папа, не надо, – я покачала головой, не желая больше ничего слушать. Я прекрасно знала, как умерла моя мать, но не хотела, чтобы отец напоминал об этом прямо сейчас, прямо здесь. Не так. День и так был слишком объемным, слишком длинным, слишком эмоциональным и тяжелым. – Я хочу побыть одна.
– Чтобы я больше не видел этого Кэша, – произнес отец мне в спину, – иначе нашему с ним контракту придет конец. Ты поняла меня?
Я понимала.
У моего отца была власть над Кэшем. Но теперь он не властвовал надо мной.
Больше нет.
Я позвонила своему кузену Джуду. Мы решили встретиться в хипстерской забегаловке, куда бы я никогда не пошла одна. Стены были завешаны газетами, сообщавшими о скачках шестидесятилетней давности. По проектору транслировался черно-белый фильм, запись старых скачек «Кентукки Дерби».
Был лишь полдень, и бар почти пустовал. Я увидела Джуда в конце зала, в дубовой кабинке.