Холодный зной
Шрифт:
Мимо них пробежали дети, хором прокричав «доброе утро». Эйдан Дьюн прекрасно знал их всех и их родителей. И хорошо помнил их старших братьев и сестер, учившихся в той же школе. Тони же едва помнил… Это было так несправедливо.
— Вчера ночью я познакомился кое с кем, кого ты знаешь, — неожиданно сказал Тони.
— На вечеринке? Сомневаюсь, — улыбнулся Эйдан.
— Я тебе говорю! Когда я разговаривал с ней, то обмолвился, что преподаю здесь, и она спросила, знаю ли я тебя.
— И кто же она? — поинтересовался Эйдан против своей воли.
— Я так и не спросил ее имени. Милая девушка.
— Возможно,
— Нет, тогда она знала бы и меня.
— Как все таинственно, — сказал Эйдан вслед заходившему в класс Тони.
В классе повисла тишина. За что дети так уважали его, боялись слово произнести в его присутствии? Ради бога, Тони О’Брайен даже понятия не имел, как их зовут. Он сухо отрабатывал свои часы, и ему и в голову не приходило засидеться допоздна, проверяя домашние задания. В целом он не слишком-то переживал о школьниках. А они искали его одобрения. Эйдан не понимал этого.
Наверняка вы слышали, что женщины любят мужчин, которые обращаются с ними грубо. Он ощутил небольшое облегчение оттого, что Нел никогда не пересекалась с Тони. А потом что-то кольнуло у него внутри, какое-то знакомое ощущение, похожее на то, когда Нел давным-давно оставила его.
Эйдан Дьюн вошел в свой класс и стоял у двери минуты три, пока ученики наконец заметили его и перестали галдеть.
Он подумал, что мистер Уолш, директор, много лет работавший в колледже, мог пройти по коридору. Он вообразил себе это. Вам всегда кажется, что директор проходит мимо вашей двери как раз в тот момент, когда в классе стоит шум и гам. Хотя Эйдану нечего было волноваться. Он был одним из самых уважаемых преподавателей в школе, на хорошем счету, и каждый знал об этом.
В полдень мистер Уолш вызвал Эйдана Дьюна в свой кабинет. Обычно разговор с ним длился не более пяти минут, но сегодня все вышло иначе.
— Мы с вами одинаково смотрим на многие вещи, Эйдан, — начал директор.
— Я надеюсь, мистер Уолш.
— Да, мы смотрим на мир приблизительно одинаково. Но этого недостаточно.
— Я не совсем понимаю, о чем вы говорите? — Эйдан сразу решил спросить прямо. Будет ли это философская беседа? Или предупредительная? Или ему объявят выговор?
— Это система, понимаете? Директор не имеет права голоса. Сидит здесь как индюк, и что в итоге?
— Права голоса? — Эйдану показалось, что он понимает, к чему клонит Уолш, но решил притвориться, что находится в полном неведении.
Его решение было неверным и только расстроило директора.
— Ну же, вы знаете, о чем я говорю. О работе, друг мой, о работе.
— Ну да… — Сейчас Эйдан чувствовал себя дураком.
— Мое мнение совершенно не учитывается. Мне просто затыкают рот. Если я решусь, то вы будете на этом месте уже в сентябре. Я дам вам несколько дельных советов, как вести себя с этими грубиянами из девятого класса. Но все же думаю, что вы человек с богатым опытом и чувствуете, что хорошо для школы.
— Благодарю, мистер Уолш, очень приятно это слышать.
— Друг мой, выслушайте меня, прежде чем говорить «спасибо», и вы поймете… что благодарить меня не за что. Я не могу сделать ничего для вас, вот почему пытаюсь поговорить с вами, Эйдан. — Пожилой человек смотрел на него так, как будто Эйдан был отстающим учеником, не имевшим никакой надежды перейти в следующий класс. Именно таким взглядом иногда смотрела на него Нел. Эйдан с грустью осознал вот что: он учил детей с тех пор, как ему исполнилось двадцать два года, уже более двадцати шести лет, но так и не знал, что можно ответить человеку, пытающемуся насильно помочь ему.
Директор посмотрел на него пристально, и Эйдан подумал, что тот может прочитать его мысли.
— Ну, давайте, соберитесь! Не надо смотреть с таким вызовом. Я могу быть и не прав. Я уже старая лошадка и потому просто подумал о подходящей замене. Но я не предполагал, что мои слова могут прийтись вам не по душе.
Эйдан видел, что директор сильно сожалеет, что затеял этот разговор.
— Нет-нет, я просто думаю о том, что вы сказали, я имею в виду, что очень хорошо, что вы поделились своими эмоциями… Я имею в виду… — Голос Эйдана дрогнул.
— Ну, вы знаете, это еще не конец света…
— Конечно же, конечно.
— Я хочу сказать, что вы семейный человек, у вас много преимуществ. Большую часть жизни мы проводим дома, и хорошо, когда есть с кем перекинуться хоть словом. — Мистер Уолш уже много лет как овдовел, а единственный его сын навещал отца очень редко.
— Вы абсолютно верно все говорите, — собрался с духом Эйдан.
— Но? — Директор смотрел на него располагающим взглядом.
Эйдан заговорил медленно:
— Вы правы, это еще не конец света, но я полагаю, я подумал… что, возможно, такой поворот мог бы привнести что-то новое в мою жизнь. Я не имею в виду, что взвалил бы на себя лишние часы, потому что и так провожу в школе достаточно времени. Кстати, я, так же как и вы, влюблен в Маунтинвью.
— Я знаю, знаю, — произнес мистер Уолш мягко.
— Для меня одинаково равны и первоклашки, и выпускники. Это такое счастье — давать им новые знания, видеть, как они взрослеют на твоих глазах. И родительские собрания я тоже люблю проводить, хотя все остальные коллеги терпеть этого не могут, потому что у меня всегда есть что сказать про каждого ребенка и… — Эйдан неожиданно прервался.
Мистер Уолш слушал молча.
За дверью послышался шум голосов. Уже половина пятого, а значит, закончились уроки. Вдалеке раздавались звон сигналящих велосипедов, хлопанье дверей, крики школьников, разбегающихся в разных направлениях к ждущим их автобусам. Скоро в коридорах появятся уборщицы со щетками и корзинками для мусора и начнут подметать полы. А потом раздастся гул моющей машины. Такой знакомый, успокаивающий звук.
— Полагаю, это Тони О’Брайен, — произнес директор немного огорченно. — Похоже, именно его они хотят видеть на этой должности. Но пока ничего определенного, до следующей недели точно. Но вообще они считают его самым вероятным кандидатом.
— Почему вы так думаете? — Эйдан почувствовал легкое головокружение, вызванное ревностью и смущением.
— Я знаю, Эйдан. Но его даже католиком не назовешь. А что за моральные принципы у этого человека! У него нет любви к школе, но они считают, что это человек, проверенный временем. Хотя, если копнуть, в его педагогической практике можно найти множество проблем.