Холпек

Балашов Максим

— Короче, у меня нет шансов, как-то это всё не очень убедительно звучит, — с ноткой глубокого разочарования и скепсиса произнёс Крас, словно уже чувствуя на своих плечах тяжёлую ношу неизбежности. — И насколько я понял, Окуляр и шрамомордый — это один и тот же человек, который напал на меня с прихвостнями у северных ворот. — Его голос внезапно набрал силы и негодования: — Да этот одноглазый урод даже драться не стал, а свалил, как последний трус! Если мне придётся начистить его нахальную харю, сделаю это с удовольствием. Возможно, даже спецом второй глаз выбью, пусть ходит в полной темноте. Такой биомусор нужно искоренять. И с чего вы взяли, что именно я получу по лицу? Я эту троицу одной левой уделаю! — это прозвучало с такой решимостью, что в воздухе повеяло духом борьбы.

Глаза Краса налились кровью от злости на троицу шрамомордого. Он до сих пор с омерзением вспоминал тот момент, когда они, уверенные

в своей безнаказанности, пытались его раздеть и ограбить, оставив с голой задницей. И теперь, услышав от Марика, что эти бандиты находятся под неофициальной защитой старосты, понимание того, что подобные грабежи и наглость являются обыденностью для местного населения, только усилило ярость в сердце Сергея.

— Нет, Хан, твои планы, к сожалению, обречены на провал, и вот почему. Большинство закоренелых преступников, которым удаётся обрести власть в этом безжалостном мире, редко могут похвастать физической силой или боевыми умениями. Их главное оружие — это изощрённый ум, хитрость и непревзойдённая наглость, которые позволяют им манипулировать законами и окружающими для собственной выгоды. Именно поэтому они умудрились закрепить за собой ряд льгот и привилегий в законодательстве, создавая вокруг себя почти неприступную защиту. В итоге, они обитают в особо выгодных для себя условиях, мастерски избегая наказаний за свои преступления и продолжая укреплять своё влияние и мощь в этой темной империи преступности и коррупции, — попытался охладить его пыл Марик. — По установленным здесь правилам, сторона, оказавшаяся жертвой инцидента, обладает правом выбора наказания для виновника. И нет ни малейшего сомнения, что староста безоговорочно признает в качестве пострадавших именно шайку Окуляра. В их арсенале будет несколько вариантов действий. Без показаний Филис, которая стала свидетелем всего происходящего и способна подтвердить твою невиновность, твоя судьба была бы предрешена: тебя неминуемо приговорили бы к десяти годам принудительного труда в самых бедных на полезные ископаемые шахтах, либо на заготовке леса или в каменоломне. С конфискацией половины заработка в пользу так называемых «пострадавших», а оставшаяся часть пополнила бы казну старосты, точнее, казну Предела, что, по сути, одно и то же.

— Подожди, подожди, — перебил Крас монолог Марика. — Те несчастные бедолаги жаловались, что они уже давно не ели досыта, питаясь только рыбой. Но, судя по твоим словам, те, кто имеют близкие связи со старостой, вроде как не должны страдать от голода, или недоедать, не так ли? — спросил Крас, вглядываясь в лицо Марика с видимым недоумением.

— Ага, так вот в чём дело! Теперь всё встало на свои места. А я всё гадал, каким это образом ты нарвался именно на Окуляра. Это он молодняк выгуливал, учил, так сказать, азам. Как правило, мелкие бандюганы обирают одиноких рыбаков или сильно подвыпивших шахтёров, которые не могут оказать сопротивления, и у них нет свидетелей, способных доказать свою правоту. Короче, тебе просто не повезло, ты оказался не в том месте и не в то время, — Марик говорил с лёгкой горечью. — А по поводу голодания, это у них такой ритуал. Когда мелкие дельцы вливаются в банду Окуляра, он их держит на строгой рыбной диете, таким образом заставляя их не забывать, из какого дерьма они выбрались. И первый приличный кусок пищи они могут заработать лишь после участия в значимом деле. Им сильно повезло, что ты встретился с ними, будучи в одиночестве. А кузнецы, конечно, не удосужились объяснить тебе, как много может стоить твой костюм вылазчика. Всё, что создано мастерами Крогом и Дрогом, на Холпеке пользуется огромным спросом и имеет высокую ценность, даже если это с виду обычный костюм для вылазчиков. Так что ты был настоящим подарком для этой шпаны.

— Хорошо, с этим всё ясно. Но объясни мне, почему я должен стать тренировочным мешком для ударов? Я уверен в своих силах и способен дать отпор этим выродкам даже в неравной схватке, один против троих, — заявил Крас, уже готовый к любым испытаниям.

Марик вздохнул, понимая, что его спутник ещё не осознал всей глубины проблемы, с которой они столкнулись.

— А кто тебе сказал, что бой будет вестись по правилам чести? Если бы ты мне дал договорить, я бы рассказал тебе всё о предусмотренных у нас наказаниях. Поскольку возможность отправить тебя на принудительные работы отпадает, Окуляр, несомненно, потребует компенсацию. И речь идёт не о каких-то мелочах, а минимум о сотне золотых монет.

— И в чем проблема? Заплати им, за мной не заржавеет, я отработаю свой долг! — решительно бросил Крас.

Марик покачал головой, уже не скрывая усталости.

— Хан, ты опять меня перебил. Тебя совсем не учили манерам? Нет, дорогой, так не пойдёт. Ты, кажется, недооцениваешь сложность положения. Я нисколько не сомневаюсь, что ты в состоянии быстро найти такую

сумму, ведь талант и умение ценятся везде, даже здесь, на Холпеке. Хотя столько получает шахтёр высшего разряда примерно за полгода. Но платить им мы не будем. Если мы это сделаем, наша община проявит слабость перед старостой. Поверь, тут отстаиваются гораздо более серьёзные интересы. Поддавшись их требованиям, мы ударим в грязь лицом перед всеми остальными. Это станет началом конца для нашей маленькой, но гордой общины. Нам важно держать оборону и не показывать свою уязвимость. — Он сделал паузу, словно взвешивая каждое слово, а затем продолжил: — Поэтому ты скажешь, что такой суммой не располагаешь. Они, естественно, потребуют твой костюм вылазчика, ты откажешь, заявив, что это твой единственный инструмент для заработка и они не в праве его отбирать. Затем заявишь о своём желании сатисфакции. Твой ответ должен быть чётким и решительным. Отказывая им в выплате, ты заявляешь о своём праве на собственное виденье случившегося и не признаёшь вины. А следовательно, желаешь добиться справедливости через боль. Это путь истинного воина, готового защищать свои убеждения и не позволяющего другим манипулировать собой ради наживы.

— Это что ещё такое? Ты меня на дуэль хочешь подписать? Как же у вас всё сложно! Какая-то мышиная возня и игра маргиналов в аристократы, сатисфакцию им подавай, — с иронией продолжил он, не скрывая недовольства таким оборотом событий. — Звучит, как дешёвая драма. Неужели вы так серьёзно относитесь к этой архаичной традиции?

Марик, сохраняя непроницаемое выражение лица, кивнул, подтверждая серьёзность своих слов.

— Всё верно. Победишь ты — с тебя снимут все обвинения, проиграешь — заплатишь штраф в размере десяти золотых в пользу пострадавшей стороны. Это твой шанс встать на сторону правды и показать, что ты не считаешь себя виновным, несмотря на результат боя. Да, сатисфакция — это старая традиция, но она позволяет решать споры относительно честно и открыто.

Слова Марика звучали убедительно, и, несмотря на свой скепсис, Крас начал осознавать важность предстоящего испытания. Он понимал, что победа в дуэли может действительно изменить его положение в Пределе, дать ему шанс на новую жизнь и возможность добиться своих целей, не подчиняясь коррумпированным порядкам этого мира.

— Так в чём проблема? Опять мы возвращаемся к вопросу: что мне мешает намылить им шеи? — с вызовом в голосе спросил Крас. Слова звучали резко, как ледяной ветер, прорывающийся сквозь щели в старинном доме.

— Какое интересное выражение — «намылить шеи», — с неподдельным интересом ответил Марик, его смех звучал как музыка, развеивающая тяжёлую атмосферу. — Это, наверное, не очень приятно, если кто-то будет твою шею мылом натирать. Ладно, пожалуй, я отвечу на твой вопрос. Дело в том, что пострадавшая сторона может определять правила сатисфакции, и они однозначно выберут замену бойца. Так что тебе придётся драться не с Окуляром и его шайкой, а с тремя опытными бойцами из свиты старосты, — Марик говорил весомо, он предвещал непростое испытание. — Ты тоже вправе заменить себя, например, на Кожи, он их размотает одной левой. Но нам этого не нужно, — вполне обыденно закончил он.

— А ну-ка, поясни, почему же? Раскрой мне все карты? — взорвался Крас. Теперь ситуация заиграла новыми красками. Его голос звучал вызывающе, когда он продолжил: — Мало того, что меня собираются избить трое жестоких отморозков, так ты ещё и лишаешь меня возможности замены. Ты что-то темнишь, дружище. И что за недоверие к моим возможностям? Может, я способен одолеть этих грозных мордоворотов? — Крас обрушил на Марика волну вопросов, его глаза горели вызовом и упрямством.

Марик, в свою очередь, выслушивал напористые реплики Хана с видимым спокойствием, его лицо было непроницаемо, а глаза смотрели холодно. Он казался статуей.

— Потому что и это нам не нужно, — его голос звучал так же холодно и весьма весомо. — Если за тебя выступит Кожи, это вызовет множество вопросов и подозрений. Как мы сможем объяснить, с какого перепугу наш небольшой, но сплочённый отряд так рьяно за тебя впрягается? — Он сделал паузу, взглянул на Краса проницательным взглядом. — Мало того, даже твоя победа над этими бойцами вызовет лишние вопросы. Откуда в нашем скромном Пределе появился такой мастер боевых искусств? — Голос Марика зазвучал мягче: — Малец, тебе сейчас необходимо оставаться в тени, не привлекать к себе лишнего внимания, сидеть тише воды, ниже травы и не отсвечивать. В противном случае, завтра на нашем пороге окажется целая армия из «Круга», готовая к схватке и требующая выдать им такую уникальную личность, ибо они очень старательно разыскивают одного разумного. — Он тяжело вздохнул, явно обеспокоенный всей серьёзностью ситуации. — Так что, мой дорогой Хан, тебе придётся немного помахать кулаками, чтобы показать им свою силу, а затем уступить. Подчиниться и принять удары.