Хорал забвения
Шрифт:
— Иди. — Он грубо толкнул Майкла и указал на лестницу.
Майкл стал подниматься, растирая покрасневшие запястья и поглядывая в окна, за которыми темнел небосвод. Он не думал, что останется в доме до утра, но и не представлял себе ночное путешествие со всадниками или возвращение в город в одиночку. С Ламией он встретился на лестничной площадке.
Она изменилась. Это было видно даже при тусклом свете. Лицо уподобилось восковой маске. Кожа вокруг глаз начала шелушиться, на руках появилось множество морщинок, точно трещины на засохшем тесте. Майкл остановился в пяти шагах от нее.
— Ты огорчил меня, — проговорила она тихо. — Я дала тебе задание, а ты сбежал.
— Я не хочу быть рабом, — заявил Майкл.
— Ты… не… раб. — В ее голосе звучала горькая насмешка. — Ты свободнее меня, свободнее Элионса.
Она указала дрожащей рукой вниз и тут же схватилась за перила. Майкл посмотрел на нижнюю площадку, где в полумраке стоял Владыка Фитиля. Опустив голову, он наматывал на пальцы веревку.
— Они все время старались убить меня, — пожаловался Майкл.
— Кто? Журавлихи?
Ламия захихикала — словно мелкие камешки покатились по склону горы. И жестом велела Майклу подойти ближе. Он заколебался. Тогда Ламия угрожающе подняла руку и прорычала:
— Ближе.
Он приблизился на шаг. Ламия продвинулась на несколько дюймов вдоль перил, которые заскрипели под ее тяжестью. Огромные груди плавно колыхнулись под тканью платья.
— Тебя учат выживать.
— Я и так могу выжить! В Эвтерпе, вместе с людьми.
— Ты не останешься в Эвтерпе. Этот город — для дураков, для трусов, которые боятся самостоятельности.
— Я не боюсь.
— Значит, ты слишком глуп, чтобы добиться успеха.
Она понизила голос и, оттолкнувшись от перил, несколько мгновений опасно шаталась.
— Тебе необходимо самообладание.
Майкл отступил на два шага, будто перед ним стояла бочка с ядовитой жидкостью, готовая в любую секунду опрокинуться. Однако Ламия сохранила равновесие.
— Пойдем, — сказала она. — Надо поговорить с глазу на глаз.
С трудом переставляя ноги и колыхаясь всем телом, она направилась к двери, что вела в коридор второго этажа. Эта часть дома, по-видимому, сохранилась лучше, чем нижние помещения. По крайней мере, в сумерках стены казались невредимыми. Ковер на полу приглушал тяжелые шаги Ламии. Она протянула левую руку, распахнула дверь и сделала Майклу знак войти первым. Он пробрался боком мимо нее и оказался в просторном пустом помещении. На всех четырех стенах с интервалом в несколько футов висели подсвечники с зажженными свечами. Деревянный пол был натерт до блеска, зеркальное отражение Ламии скользнуло по нему следом за Майкловым. Она закрыла дверь и прислонилась к ней, тяжело дыша.
— Вы больны? — спросил он.
Она пожала плечами. Печальный взгляд маленьких глаз обежал пустой зал.
— Парень, у тебя есть дело, — проговорила она сухо. — Ты узнал еще что-нибудь об этом доме, о Царстве?
— Немного. То есть совсем мало.
— Тебе сказали, что здесь жил Изомаг?
Майкл кивнул.
— Я не знаю, кто он… Может, это был Дэвид Кларкхэм?
— Не был, а есть, парень. Он есть.
На ее лице возникло подобие улыбки. Губы слегка искривились, кожа на щеках покрылась мелкими трещинками.
— Тебе известно, что он хочет нас спасти?
Майкл отрицательно покачал головой.
— Почему же он не здесь?
— Его изгнали враги. Я тебе уже говорила. В сражении погибла целая долина. А потом людей заставили жить здесь, в мерзости запустения. Я никогда не ходила в город — мне нельзя покидать этот дом. Но я и отсюда оказываю кое-какое влияние. Даже в столь отвратительном состоянии способна помочь. Ты понимаешь?
— Нет, — ответил Майкл с вызовом. Странное дело, ему было приятно заявлять всем подряд о своем неведении.
С трудом волоча ноги, она добралась до середины зала. Майкл ощутил ее запах, сладковатый, неприятный, как у вянущих цветов.
— Ты не должен нарушать наши планы, — продолжала она. — Сидхи, наши враги, только и ждут случая… — Она задумчиво покачала головой, отчего вся шея пошла трещинками.
— Если так, почему они вообще не лишат вас силы? — спросил Майкл.
— Они не могут причинить мне больше зла, чем уже причинили. В этой стране, в долине, действует соглашение. Мы несем свою кару, но если недруги попытаются нанести нам вред, соглашение будет нарушено… и сила, сокрытая в глубоких недрах, обрушится на их головы. Сейчас сложилось равновесие. Сидхи считают, что мы побеждены. Может, так оно и есть… а может, и не так. Но если люди нарушат равновесие… — Ее голос опять зазвучал словно издали.
— Почему у меня такая важная роль?
— Важная роль? — Ламия плюнула, затем с тяжкими мучениями наклонилась и стерла плевок со сверкающего пола. Когда она выпрямилась, кожа опять покрылась трещинами.
— Ты — не фигура, а пешка. Всего лишь посредник. Ты должен выжить, иначе какой от тебя прок? А для этого надо вернуться к Журавлихам.
— У меня есть выбор?
Ламия повернулась к нему спиной.
— Я могу оказать влияние на Владыку Фитиля, но лишь небольшое. Если не вернешься к Журавлихам, твоей судьбой распорядится он. Что он с тобой сделает, я не знаю.
— Значит, никакого выбора?
Она повернулась на одной ноге — это казалось гротескной пародией на пируэт. Майкл посмотрел на противоположную стену и увидел под свечами длинную горизонтальную перекладину — станок для упражнений балетных танцоров.
— Может, тебе не доведется изведать эту тяжесть, безвозвратно теряешь что-то дорогое… и знаешь, что оно все еще живет. Возвращайся к Журавлихам. Надо учиться.
Майкл немного постоял молча, потом повернулся и вышел из зала. Он спустился по лестнице и остановился перед Элионсом, который держал в одной руке веревку.
— Джакап? — спросил Владыка Фитиля. Веревка начала разматываться, как потревоженная змея.
— Ламия приказала мне вернуться к Журавлихам.
— Здесь приказывает не она. Я — Владыка Фитиля.
— Вы не можете причинить мне зла, — сказал Майкл.
Сидх наклонился вперед и процедил, глядя на Майкла в упор:
— Ты прав, человеческий детеныш. Я не могу причинить тебе вред, пока ты исполняешь ее желания. Но сделай только шаг в сторону…
— Владыка Фитиля! — Тусклое сияние из танцевального зала обрисовало силуэт Ламии у балюстрады. — Блюди Пакт!