Хорал забвения
Шрифт:
Песок был мелкий и плотный. Майкл двигался быстро и внимательно смотрел под ноги. Углублений он сторонился.
Ему до сих пор не встретился ни один обитатель Проклятой долины, если не считать червеобразные тени на останце. Майкл уже надеялся благополучно преодолеть каньон, как вдруг перед ним расширилась одна из воронок. Он едва не угодил в нее.
В ее центре появился холмик. Майкл попятился, но недостаточно проворно, и был осыпан песком, когда холмик взорвался, словно мыльный пузырь. Протирая глаза, Майкл услышал довольно приятный низкий голос:
— Ты не представляешь себе, как было здорово навсегда распрощаться с Эвтерпом.
Из ямы выбрался Ишмаил, «дитя», которое пророчествовало во Дворе. Он выпрямился перед Майклом, высокий, худой и обнаженный. На удлиненном бледном лице не было морщин, и все же оно казалось старческим. Ишмаил поднял руку с утолщенным запястьем.
— Как долго я жил в разлуке со своими друзьями.
Он щелкнул узловатыми пальцами, и со всех сторон из углублений в песке вынырнули другие существа; не все они имели столь «благообразную» внешность, как Ишмаил.
— Скажи, человек, чем мы можем тебе помочь?
— Дайте мне пройти. — Пустота, которую ощущал в себе Майкл, позволила его голосу прозвучать твердо.
— Тут может пройти любой желающий. Не нужен ли тебе провожатый? В наших краях небезопасно.
— Нет, спасибо.
Ишмаил шумно втянул воздух и усмехнулся, глаза резко расширились.
— Мы тут твои единственные сородичи. Не принимай всерьез пропаганду, которой тебя напичкали. Мы совсем не такие злыдни, как утверждают наши родители.
— Возможно. Но я справлюсь сам.
Майкл оглянулся на остальных «детей». Их было семь или восемь, и все напоминали людей, но по крайней мере у троих это сходство не бросалось в глаза. Их безволосые руки свисали до земли или росли из бедер; лица могли сойти лишь за скверные пародии на человеческие. Ишмаил развел руками, очевидно желая показать, что у него добрые намерения, и медленно двинулся к Майклу.
— Теперь все неприятности позади, и мы не прочь оказать услугу. — Его речь лилась все глаже, напоминая передачу новостей по радио.
Майкл напрягся. Голос чудовищного создания совсем не внушал доверия.
— Так что ты не любишь в себе? Приготовься. — Ишмаил ухмыльнулся и добавил обиженным тоном: — До сих пор никто не оценил наши таланты. Все пренебрегали нашими чувствами.
— Остановись, — потребовал Майкл.
— Стою, стою, — закивал Ишмаил. Он опустился на колени, не сводя с Майкла больших желто-зеленых глаз. — Брат. Рожденный мужчиной и женщиной. Ты такой же, как мы.
— Спокойно! — рявкнул Майкл.
Ишмаил глубоко вздохнул.
— Где твой порошок, а, путник? Только глупец способен сунуться в Проклятую долину без порошка или коня.
«Наверно, было бы неплохо избавиться от многих моих пороков, — подумал Майкл. — Например, от глупости и безрассудства. Нельзя ли их отбросить?»
Никакого ответа. Он знал, что решение зависит только от него.
«Или мое вызывающее поведение. Если бы я смотрел на вещи трезвее и старался предвидеть последствия, может, Элевт не умерла бы, а Элина…»
Нет, в том, что произошло между ним и Элиной, едва ли есть его вина. Нельзя создать тень из неприятных воспоминаний.
«Я хочу отбросить ту сущность, которая использовала в своих целях Элевт».
Мгновение спустя в Проклятой долине появился еще один Майкл Перрин. Ишмаил растопырил и сжал в кулак длинные пальцы. Его рот раскрывался все шире, губы выворачивались, обнажая длинные и очень острые зубы. Вскоре на лице не осталось почти ничего, кроме зубастой пасти; подбородка как не бывало, глаза сдвинулись на виски, а между ними высовывался тонкий серебристый язык, похожий на лезвие ножа.
На плечах Ишмаила растрескалась кожа, кровь полилась на грудь и руки. Из ран выползли колючие лианы и обвили все тело, пронзили его длинными шипами.
— Пора принять настоящий облик. — Дитя щелкнуло языком.
Подобные метаморфозы происходили и с остальными детьми. Оба Майкла сохраняли спокойствие.
«Я не сделал ничего слишком плохого», — сказал Майкл, который должен был стать жертвой.
«Но ты больше не будешь частью меня, — сказал Майкл, которому предстояло спастись. — Ты уже в прошлом».
Он отступил в сторону. Дети с удивительным проворством устремились к Майклу-тени. Шипы, зубы, когти и прочие смертоносные орудия, коим и названия не подобрать, нацелились на него со всех сторон. Тень закричала, и Майкл, который бежал по дну расселины, внезапно ощутил слабость.
Ишмаил, оторвавшись от своей жертвы, завыл и бросился в погоню, но Майкл уже крошил тонкие каменные пластины и карабкался на противоположный склон. Он изрезал ладони и оцарапал голень, но выбрался из каньона и помчался дальше. На ровной поверхности боль почти не мешала бежать. Пыль садилась на раны, а кровь из них рубиновыми капельками падала на землю.
Майкл нащупал в кармане книгу. Она хранила в себе что-то здоровое, ее написали люди, которые никогда не бывали в таких местах, как Проклятая долина. Эти люди жили в человеческих условиях и спокойно писали стихи. Ощупывая твердый переплет, Майкл подумал о том, кого только что оставил на растерзание чудовищам.
Вот она, цена выживания.
Как ни странно, ощущение пустоты ослабло. Он и потерял, и приобрел.
Майкл уже видел границу Проклятой долины и за ней, в легкой дымке, заснеженные верхушки деревьев. Каменные останцы попадались все реже и были не из застывшей лавы, а из спекшегося шлака.
У границы дымка завивалась непрозрачными спиралями, как молоко в воде. Она казалась слишком плотной и больше походила на паучьи тенета, чем на туман. До границы оставалось меньше сотни ярдов, но Майкл замедлил шаги, потом остановился.