Хороша была Танюша
Шрифт:
Я гляжу на уснувшего Клима. Даже во сне он выглядит довольным и уставшим. Мой муж, моя половина и опора. Через неделю будет десять лет, как мы женаты. Я вздыхаю и осторожно сняв с себя тяжелую, мужскую руку встаю с кровати. Накинув шелковый халат крадусь к выходу из спальни.
Дом спит и это хорошо. В своем кабинете достаю из тайного ящика свой мундштук, открываю пачку тоненьких, дамских папирос и с наслаждением затягиваюсь терпким, ароматным дымом. Как странно, тело Танюшки, а привычки Татьяны Адамовны... Я усмехаюсь неожиданной, случайной мыли о том, что с Танюшкой мы похожи только тем, что носим одинаковое имя и обе бесплодны, как показала десятилетняя, замужняя жизнь. Вначале я очень переживала, ведь очень надеялась, что хоть в этой реальности смогу познать радость
Матвея и сестер я давно из села к себе забрала, их отец недолго прожил после того как вернулся из той злосчастной поездки на ярмарку. Брат незаменимый мой помощник. Деловой, честный, трудолюбивый. Старшая Катя замужем уже три года, Зину полгода как замуж выдала. Со мной живет девятнадцатилетняя Лиза, да пятнадцатилетние двойняшки Анечка с Машенькой. Я к ним очень привязалась. Младшие девочки ласковые, послушные. Лизавета вызывает у меня некое сомнение. Хитра, себе на уме и мне иногда кажется, что меня она недолюбливает. Ее неприязнь я чувствую, но понять в чем дело не пытаюсь, времени не хватает. Скорее бы ее замуж спровадить. Но она словно принцесса наследная женихов перебирает. Хотя дом у нас с Климом огромный, пусть себе рядом живет.
Я зябко поежилась от холода, в шелке халатика мне сделалось неуютно. Длинная папироса погасла. Я спрятала серебряный мундштук в ящик стола и покинула кабинет. В нашей спальне было тепло, луна опять заглядывала в окно, наверное любовалась спящим Климом. Я улыбнулась и юркнула под жаркий бок мужа.
Глава девятнадцатая. Хрусталь - штука хрупкая.
Мы с Климом стали мужем и женой через полгода, после того как встретились однажды зимним , хмурым утром у него в кабинете. Страсти между нами бушевали такие, что наверное даже снег начинал таять стоило оказаться нам рядом. Очень часто ругались, еще чаще мирились. Мир между нами заключался горячо, страстно и пылко. Не все кровати выдерживали напора процесса проведения наших "мирных соглашений." Накал любви был такой бурный, мучительный и жгуче-огненный, что иногда мне казалось, что лучше расстаться, но к тому времени нас уже связывал общий бизнес. Поэтому вполне закономерно, что к концу мая мы решили сочетаться законными узами брака.
Помню каким потерянным выглядел Адам Петрович, когда я радостно объявила ему, что скоро съеду с его квартиры, так как выхожу замуж за Клима Сокола. Наконец-то он перестанет не спать по ночам дожидаясь меня с очередных " мирных переговоров", теперь не нужно ему вставать ни свет ни заря, что бы заварить мне мой любимый чай с бергамотом и принять рано утром заказанные накануне горячие, ванильные булочки с хрустящей корочкой. Высокий, худой, немного сутулый он стоял возле залитого бушующей, солнечной весной окна. Темная фигура с вмиг поникшими плечами четко выделялась на светлом фоне. Выражение его лица нельзя было рассмотреть, так как из-за освещения оно выглядело неясной, черной маской. На миг мне показалось, что оно исказилось гримасой боли. Но я тут же откинула нелепую мысль. Счастливая, молодая, ( а тогда я действительно чувствовала себя восемнадцатилетней Танюшкой и это пьянило не хуже самого крепкого вина) я подбежала к нему и крепко обняла. Он дернулся, но затем неловко и неуклюже положил свои большие, красивые ладони мне на плечи
– Танюша, я рад за тебя! Остаюсь всегда к твоим услугам! Я имею ввиду чертежи, химические опыты и прочее... Интересно наблюдать какая следующая идея посетит твою хорошенькую и умную голову!
– Адам Петрович, вы являетесь полноправным соавтором всех моих идей!
– поднявшись на цыпочки я поцеловала его в хорошо выбритую, гладкую щеку. Он пах свежей хвоей и моим любимым бергамотом.
Мужчина отвернулся к окну словно пытался рассмотреть что-то важное на залитой солнцем улице.
– Да, да Танюша, я знаю, знаю...
– поспешно пробормотал он.
В комнату вбежала хмурая Хлоя, если можно так сказать о выражении собачьей морды. В зубах у нее был старый, кожаный поводок, положив его возле ног хозяина собака требовательно заскулила. Черные, умные глаза сострадательно блестели.
Адам Петрович оторвался от разглядывания городского пейзажа за окном, нагнулся и подобрав поводок шагнул к двери.
– Прости, Хлоя! Совсем забыл про тебя!
– проговорил он глухо.
Хлоя побежала за ним, а пробегая мимо намеренно, нарочно толкнула меня коричневым, крепким боком. Уже когда она скрылась за дверью гордо неся свое длинное тело на коротких лапках, до меня донеслись отголоски ее мыслей.
– И эта, такая же! Откуда только и взялась на нашу голову! Бедный, бедный хозяин!
Я задохнулась от собачьей неблагодарности, но долго думать и вникать над ее причинами не стала. Голова кружилась от счастья, весны и ощущения молодости. Тогда я была очень рада чувствовать себя глупенькой и наивной. К тому же бессоная ночь проведенная с Климом требовала отдыха и я вздохнув направилась к себе в комнату.
Прошло десять лет, а я хорошо, ясно помню нашу с Климом свадьбу. Сейчас когда отдала почти все распоряжения по устройству торжества и села с чашкой чая в белой, кружевной беседке возле уютно журчащего и звенящего серебряными всплесками водопада, события десятилетней давности калейдоскопом замелькали перед глазами.
Так же как и сейчас весна пела и дарила городу солнечный свет, запахи цветущей сирени и липы. Для молодой, счастливой невесты я была слишком спокойной и рассудительной. Восторженные, завистливые, восхищенные и очень редко равнодушные взоры скользили по моему лицу, по великолепному с изящной вышивкой, белому платью, по невесомой фате, которую все пытался сорвать игривый, весенний ветерок.
Гостей на свадьбу было приглашено много. Огромный зал ресторана шумел веселыми голосами, пестрел разноцветными красками вечерних нарядов дам. В ярких огнях вспыхивали блестящим пламенем драгоценности, украшения на шеях, руках и прическах, перекликаясь с искрами от воздушных пузырьков шампанского в хрустальных бокалах. Играла музыка, нежно и проникновенно пели скрипки. Атмосфера изысканного веселья кружила мою голову. Но хозяйским взглядом я не забывала следить за тем, что бы все было на высшем уровне.
Отца с сестрами и Матвеем я забрала из села как только сошел снег с земли. Глава семейства Севериных болел и кузнице не суждено было возродиться. Сейчас я рада была видеть всех их, нарядных и немного скованных среди гостей.
Грушевский с Лилей Львовной тоже были почетными гостями. А как иначе? Федор Грушевский был третьим компаньоном в нашем бизнесе. А вот приглашение на свадьбу Златы Львовны с детьми и мужем стало для меня неожиданностью, но поразмыслив я успокоилась, а почему бы и нет?
Смотрела на красавицу жену герцога Эндрианского, на невероятно, удивительно красивых близнецов-подростков и удивлялась. Как так могло случиться, что Клим такую семью потерял?
Конечно герцог Кристалл Эндрианский моему Климу значительно проигрывал в мужской красоте, росте и стати. Но в нем чувствовалась особая сила и обояние нешуточное. Они с Адамом Петровичем успели очень подружиться. Все время попадались мне на глаза увлеченные беседой. Спорили, смеялись.
В конце праздника, когда уставшие гости начали покидать ресторан, Адам Петрович тоже подошел ко мне попрощаться. Наверное специально поймав такой момент когда Клима рядом не было.