Хорошая девочка
Шрифт:
– Прямо сейчас важно то, что происходит между нами. – Я стаскиваю через голову худи, расстегиваю ремень и приспускаю джинсы с бедер.
– Боишься, что не сможешь довести до ума начатое?
– Сара, я ничего не начинал. Это просто тренировка.
– А это… мог бы быть просто секс. Но ты утверждаешь, что хочешь большего.
– И?
– Нет. Ничего… Не бери в голову.
Мелькает мысль, что этот разговор не стоит оставлять так. Мелькает, и ее тут же вытесняет следующая. Когда же Сара касается ладонью моей груди, чуть оцарапав сосок ноготком,
– Поцелуй меня.
– Как?
– Как хочешь.
Сара начинает с не самого очевидного. С ребер… Ведет по дуге языком, прикусывает сосок и медленно-медленно опускается. Ниже по ложбинке на животе, косым пресса. Я пытаюсь наслаждаться этой медлительностью, затолкав подальше желание подчинить свою женщину тому темпу, к которому привык сам. И это нелегкая, блин, работа. Вдох… Выдох. А? Что?
– Ты куда? – изумленно открываю глаза.
– Прости. Там телефон звонит.
– И что? – сощуриваюсь.
– Прости. Номер незнакомый. Давид непонятно где…
– Да что ему будет? Взрослый ведь парень! – возмущаюсь я, да только Сара уже не слушает. По тому, как бледнеет ее лицо, понимаю, что трубку она взяла вовсе не зря. – Что такое? Сара!
– Дава в полиции.
– Чего?
– Не знаю. Говорят, он кого-то избил. Извини, мне нужно ехать. Ты только скажи, какой назвать адрес таксисту.
Вынимаю из ее руки телефон. Демонстративно сбрасываю вызов. Сара реально первым делом позвонила в такси! И в ответ на ее возмущенный взгляд я не менее возмущенно рявкаю:
– Я что, тебя не отвезу?!
ГЛАВА 14
ГЛАВА 14
Дорогой меня трясет. Я то хватаюсь, за телефон, чтобы позвонить матери, которая точно подскажет, что делать, то, напротив, сжимаю руки в кулаки. Я же взрослая. Хотела самостоятельной жизни? Вот она. Во всей красе. Расхлебывай.
– Ты не мог бы ехать быстрей? – зужу на ухо Бекетову.
– Мы почти приехали.
– Да? – произношу, загнанно оглядываясь. Боже мой! Я точно не в себе – света белого не вижу. А все потому, что я ни разу ни с чем подобным не сталкивалась. Давид – покладистый воспитанный мальчик. Будто понимая, как мне сложно растить его в одиночку, он никогда не доставлял мне каких-то серьезных проблем. Что же могло произойти сейчас? Те версии, что лезут в голову – одна другой хуже. А тут еще у Сергея телефон звонит, прокатываясь неуместно веселым гудком по нервам.
– Привет, Дэм, я за рулем. Ты на громкой, – коротко обрисовывает ситуацию Бекетов.
– Дай угадаю. В ментовку едешь?
– Да. А ты откуда…
– Мне позвонил Таир. Ему – родители Ника Голунова. Похоже, что-то не поделили наши парни. Голунова тоже загребли. Во дают.
– В каком смысле? – не сумев скрыть истерики в голосе, вклиниваюсь в разговор: – Они подрались, что ли?
В динамиках на секунду повисает тишина.
– Эм… Привет, Сара. И ты тут. Я мог догадаться.
Пропускаю
– Да, Демид. Это я. – Делаю глубокий вдох, успокаивая совсем сдавшие нервы. – Здравствуй. Извини, что так резко.
– Ой, что я – не понимаю? Эти детишки кого хочешь с ума сведут. Ты, главное, не волнуйся. Из ментовки мы их, конечно, вытащим.
– Правда? Прямо сегодня?
– Ну, конечно. Наш юрист уже едет. Претензий ни у кого ни к кому нет. И, как я понимаю, обошлось без тяжких телесных. Максимум, что им светит – нарушение общественного порядка. Эти идиоты не нашли ничего лучше, чем подраться на забитой народом набережной.
– Господи…
Мою дрожащую руку перехватывает Сергей.
– Дэм, мы уже подъехали. Обсудим детали при встрече. Ты не в курсе, куда нам идти?
– Никуда. Для начала дождись меня и юриста. Это несколько минут. Морды у нас приметные. Думаю, отделаемся парой автографов.
И даже мысли не возникает, что это как-то неправильно – вот так кого-то отмазывать. Моя мать – прокурор. Я знаю, что в этой среде нет белых и пушистых. Волнует меня совершенно другое – необходимость ждать с моря погоды. Выхожу из машины и как в якорь вцепляюсь в ладонь Бекетова.
– Сергей Михалыч!
Оборачиваемся на голос.
– О, здесь все наши. Привет, Лесь. Рассказывай, что тут у вас случилось.
Ах, вот какая она – та самая Леся, по которой сох мой Давид. Белобрысенькая, смазливая, достаточно крепкая. Смотрит как будто с вызовом. Я стараюсь не делать из этого никаких выводов – подростки вообще очень ершистые, а тут еще такая стремная ситуация.
– Да нечего рассказывать. Пацаны прикалывались, а их загребли.
Врет не слишком убедительно. Что значит – прикалывались? Можно по приколу бить друг другу морды?
– Вы все при этом присутствовали? – Бекетов обводит взглядом парней. Те нестройным рядом гудят в ответ, повторяя слова девицы.
– Они что-то знают, – шепчу на ухо Сергею. – Знают, и молчат.
– Я бы удивился, если бы было иначе, – хмурится в ответ тот.
– Ты серьезно?!
– Ну, это же что-то вроде братства, Сара. Они не считают себя в праве лезть.
– Или покрывают своего дружка.
– Тш-ш-ш. Ты ставишь меня в неловкое положение. – Бекетов отводит меня в сторонку. – Мы пока не понимаем, что случилось, а ты уже спустила на бедного пацана всех собак. Может, как раз он ни в чем и не виноват. Надо разобраться.
Вот как это выглядит со стороны? Стою, от бессилия сжимая и разжимая руки. Глупо было надеяться, что Сергей тут же переметнется на нашу сторону. Во-первых, он не знает Давида так, как его знаю я. Во-вторых, ему нужно думать об интересах школы. Атмосфера в коллективе, тем более таком, очень важна. Конечно, я это понимаю, но в глубине души не могу принять. От обиды совершенно по-детски начинают дрожать губы.
– Ясно.
– Сара… – успокаивая, Сергей опять касается моей руки. Смотрю куда угодно, но не на него. Чтобы сгладить ситуацию, бурчу: